Максим Алексеев - Марионетка

/Вот про Карла даже не думай, Лор. У него теперь своя история. И конец у нее печальный. Нет, не надо вскакивать и нестись обратно в Таирбург. Ты уже ничего не изменишь, только сам умрешь, а мне новый сюжет придумывать. Послушай, меня, старика Энлиля…/.

Лоренц прошептал несколько заклинаний для укрепления воли. Голос в голове начал отступать. Когда в разуме, как и в комнате воцарилась тишина, он завернулся в одеяло и заснул.

Наутро баронет с неохотой впихнул в себя завтрак — овсянку и вареное яйцо и поплелся на свою голгофу — дилижанс. Карета тронулась. Снова началась качка. Гюнтер стал рассказывать, какая у него замечательная лавка под управлением. И как ему не хватает компаньона, для ведения дел. Приказчик хвалился казенным амулетом-накопителем, что ему выдал купец. И даже, потея от натуги, сотворил пару заклинаний первого уровня — призвал маленький огонек и создал шарик света.

Лоренц снисходительно смотрел на его магические экзерсисы. Про свое прошлое он молчал, а вид имел достаточно непрезентабельный, да и одевать форму в дороге не стал. Так, что ничего странного, что его приняли за мещанина. Или, как в последнее время стало модно говорить, буржуа. Звонкое словечко из языка бистаа использовалось все чаще. Никого не заботило, что для кочевников оно было одним из самых жестоких оскорблений. Ведь оно означало, что названный так живет в городе и не имеет ни стада, ни земли…

Мария доброжелательно смотрела на Гюнтера. И пару раз что-то шепнула на ухо дочери.

/Поздно она за образование принялась, Лор. Лучше бы за дочкой своей смотрела, а не мужиков ей в пару подбирала. У нее срок уже месяца два. Причем от садовника, как водится. /.

Голос методично травил анекдоты. Некоторые совершенно непонятные. Такое случалось нередко. Галлюцинация жила в своем воображаемом мире, где небесные корабли летали на Луну и дальше, а чудные машины думали за людей. Бред ведь. Лоренц как-то посчитал, что бы заставить отлевитировать даже небольшой баркас на пару лиг, маны надо больше, чем для портала на тоже расстояние. А если бы неживую бездушную материю можно было заставить думать, некроманты бы не мучились так, со своими тупыми зомби. Не зря же личи Ки-эн-ги называли низших немертвых гештуг ну-н-меш… [4] разума они не имеют. Эме-гир. Собирательное название для низшей нежити не имеющей души, а обладающей только телом. В отличие от вампиров, личей, призраков и рыцарей смерти.

В последние полчаса, правда, Голос методично вспоминал истории про поручика со смешной гномийской фамилией, юмор которых был невероятно пошлым, но прекрасно понятным Лоренцу. Его лицо периодически подергивалось, когда он пытался не засмеяться. Но до конца сдержаться не смог и начал издавать утробное хрюканье.

Изабель и Мария побледели и вжались в спинку скамьи. Гюнтер непонятно каким образом смог подобрать свои телеса и наконец освободить оккупированную им часть скамьи, принадлежавшую баронету и даже сумел как-то отодвинуться. Лоренц про себя отметил, что без школы магии пространства дело явно не обошлось.

— Нет, нет, не бойтесь! Я не одержимый! У меня даже справка от инквизитора есть! Вот! — Лоренц начал копаться во внутреннем кармане камзола. И показал затёртый кусок пергамента. — Я сошёл с ума. Я просто сошел с ума.

/ Боюсь, что да, Лор. Совершенно свихнулся, но открою тебе секрет: безумцы всех умней. /.

Это немного разрядило обстановку. В самом деле, болен человек, с кем не бывает… Но тишина постепенно становилась гнетущей. Разговоры окончательно прекратились. Общество Лоренца окружающим явно было неприятно. Даже Голос замолчал.

На кратком отдыхе, который кучер дал шестерке коней, он перебрался на крышу, где тоже располагалась пара сидячих мест. Благо дождь прекратился, а с неба начало припекать не по-апрельски теплое солнышко.

Лоренц растянулся на скамье, подложив под голову свой свернутый плащ. Дорога шла через мрачный северный еловый лес. Вскоре баронета убаюкала качка, и он задремал. Проснулся он уже под вечер, когда дилижанс остановился у стен древнего Ангельта, столицы губернии Ангельтхайм.

Здесь Мария и Изабелла покинули карету. Не оглядываясь, они поспешили к местным извозчикам, отказавшись от помощи с багажом, которую предложил Лоренц. Гюнтер тоже не горел желанием оставаться в одном экипаже с сумасшедшим. Было ясно, что он боится, но гордость не позволяет толстяку просто взять и сбежать. Он долго нес какую-то околесицу о внезапно появившихся у него делах в городе, чтобы сохранить лицо при отступлении.