Сергей Фомичев - Конвой

— Это правда, — согласился Априкорн и спросил: -А тот прохожий, ну, что мор занёс, он ничего не говорил, откуда пошла зараза, из какого города?

— Да куда ему беседы вести. На ногах не держался. В первый же дом ввалился кулём и сразу уснул. Вечным сном, как говорится.

— Жаль. Знать бы, откуда напасть свалилась, та легче было бы и путь верный найти. У мора свои законы имеются.

Колдун к самогону не притронулся. Сослался на ненадёжное брюхо. Дастин и Ксюша, сделав по глотку, тоже отставили кружки.

— Нам братьев ещё менять, — пояснил орк.

Ну а Волошек решил сперва с ужином закончить. Собственно, печь справлялась и сама, но, ожидая, пока подойдёт каша, ему вздумалось прибрать просыпавшуюся шелуху. Не любил он, когда под ногами хрустит.

В поисках веника заглянул за печь. Что-либо раз глядеть в такой тьме было невозможно. Волошек пошарил наудачу рукой. Пальцы коснулись чего-то гладкого и твёрдого, похожего на городошную биту или рукоять меча. Он потянул. В нос ударило гнилью. Глаза уже освоились и различили в сумраке белую, начисто обглоданную кость. Волосы шевельнулись. Вдоль хребта потянул ледяной сквознячок. Кость была человеческой.

Пальцы сами собой разжались и принялись тереться о штаны. У Волошека хватило ума не вскрикнуть. Он глубоко вдохнул-выдохнул, вернулся на место и встал к народу спиной, чтобы по перекошенному лицу никто ничего не заподозрил. Будто бы продолжая возиться с варевом, Волошек лихорадочно прикидывал, как и чем воевать с нежитью. Не доводилось ему так вот, в упыриные деревни ночью попадать. Не знал, что их берёт. Помнил разговоры, что, мол, железо против них не годится. Нужно серебро или осина. Так вот почему пеньки вокруг. Порубили упыри проклятое дерево, заодно со всем прочим, а может, люди, когда ещё надеялись одолеть напасть.

«Сбегать, что ли, в лес за осиной? Нет уж, увольте… Первым делом колдуна предупредить надо, — решил, наконец, Волошек. — Только вот как?»

Он посмотрел на Априкорна, нарочно сделав пошире глаза, а тот вдруг едва заметно кивнул в ответ…

«Знает уже!» — обрадовался Волошек. От сердца сразу отлегло. На силу колдуна он только и надеялся.

Между тем беседа как-то незаметно переключилась на дела не столь жуткие. С упырей перескочили на нежить вообще, с нежити — на клады, что дожидаются смельчаков в курганах, с кладов — на деньги… Ну а на деньгах задержались надолго. Тема широкая, почти неисчерпаемая.

Сейтсман с Жирмятой заметно опьянели и теперь спор с «мужиками» вели главным образом они. Да ещё Андал, которого самогон не брал напрочь, вставлял иногда слово-другое. Все остальные притихли. Эльф, загодя устроившись в углу, дремал. Его кружку уже много раз пропускали при раздаче. Хельмут скоро убрал и свою, видимо, чувствуя в выпивке меру. Априкорн лениво шептался с Дастином, а тот, в свою очередь, с Ксюшей.

Если бы не упыри, Волошек решил бы, что народ вот-вот завалится на боковую и ужина дожидаться не станет.

Каша как раз принялась пыхтеть, и он достал нож, чтобы открыть консервы. Открывал долго — с ножом в руке чувствовал себя гораздо увереннее.

Всё произошло молниеносно. В ладони Априкорна вдруг возник изящный стилет. Такими наёмники не орудуют, такими, при случае, режут королей да императоров. Колдун без предисловий проткнул грудь недавнего собеседника и отпихнул тело ногой. Ксюша тут же снесла голову щуплому, а вот Дастину повезло меньше. Его соперник, широкоплечий детина успел нырнуть под клинок и раскрыл пасть, подбираясь к горлу. Зубки пошли в рост, точно налоги эпоху войн. Волошек от печи метнул нож и схватился за меч, но тот уже не потребовался — Андал и Хельмут добавили свои кинжалы, пригвоздив мертвеца к полу. Здоровенный упырь затих не сразу, некоторое время беззвучно корчился, выгибая спину.

Эмельт, приоткрыв глаз, молча кивнул. Остальные же (то есть Сейтсман с Жирмятой) ошарашенно смотрели на бойню. До их вымоченных в спирте мозгов ещё не дошла суть происшедшего. Миг или около того тишина балансировала на канате страстей.

Но гаркнул-таки последний упырь, перед тем как издохнуть. На всю их чёртову деревню гаркнул. Отозвались тотчас отовсюду сородичи замогильные. Взвыли разом, аж стены дрогнули.

— Уходить надо! — заметался пьяный, но прозревший Сейтсман. — Пожрут ублюдки.

— Не дёргайся, — осадил Дастин. — В лесу вернее пожрут.

Какофония продолжалась недолго и, через некоторое время, преобразилась в полифонию. Упырями явно руководили.