Брендон Сандерсон - Путь королей

– Твои слова похожи на сотню голубей.

– Их просто отпустить, трудно удержать, – закончил Таравангиан, переходя на шинский.

Сзет вздрогнул. Этот человек говорил на шинском языке и знал пословицы его народа? До чего странно для камнеходца. И еще необычнее для убийцы.

– Да, я говорю на твоем языке. Иногда я спрашиваю себя, не сам ли Жизнебрат послал тебя ко мне.

– Чтобы я запятнал себя кровью, а тебе не пришлось этого делать. Да, похоже на то, что мог сотворить один из ваших воринских богов.

Таравангиан замолчал.

– Встань, – велел он после долгой паузы.

Сзет подчинился. Он всегда подчинялся хозяину. Повелитель Харбранта провел его к боковой двери и, сняв со стены сферную лампу, осветил винтовую лестницу с крутыми, узкими ступенями. Они долго спускались, пока не достигли площадки, где Таравангиан открыл другую дверь и вышел в помещение. Его не было ни на одной из дворцовых карт, которые Сзет купил или заплатил, чтобы ему позволили взглянуть. Комната длинная, с белыми перилами по обеим сторонам, из-за которых она напоминала террасу. Все вокруг выкрашено в белый цвет.

Повсюду стояли кровати. Сотни и сотни кроватей. Многие были заняты.

Сзет, хмурясь, шел за королем. Огромная тайная комната, вырезанная в камне Конклава? Вокруг суетились люди в белых одеждах.

– Госпиталь? – спросил Сзет. – Хочешь, чтобы я решил, будто человеколюбивые действия искупают то, что ты совершил моими руками?

– Человеколюбие тут ни при чем, – возразил Таравангиан, медленно идя вперед, шурша бело-оранжевыми одеждами.

Те, мимо кого они проходили, почтительно ему кланялись. Таравангиан вел Сзета к алькову с кроватями, в каждой лежало по больному. Рядом трудились целители. Что-то делали с руками пациентов…

Пускали кровь.

Возле кроватей чего-то ждала женщина с доской для письма и пером наготове. Чего?

– Я не понимаю. – Сзет в ужасе наблюдал за тем, как четверо пациентов бледнели. – Ты же их убиваешь, верно?

– Да. Нам не нужна кровь; это просто способ убивать медленно и без усилий.

– Всех? Всех людей в этой комнате?

– Мы стараемся отбирать для этого места самые плохие случаи, потому что их нельзя отсюда выпускать, если вдруг болезнь отступит. – Король повернулся к Сзету, в глазах его застыла скорбь. – Иногда нам требуется больше тел, чем удается разыскать больных при смерти. И приходится брать забытых всеми людей из низов. Тех, кого никто не станет искать.

Сзет потерял дар речи. Он не мог выразить словами ужас и отвращение. Прямо перед ним одна из жертв – молодой мужчина – испускала дух. Еще двое детей. Сзет шагнул вперед. Он должен был это остановить. Должен…

– Успокойся, – приказал Таравангиан. – И встань рядом со мной.

Сзет подчинился хозяину. Что изменит еще несколько смертей? Просто к крикам добавятся другие голоса, чтобы мучить его. Убийца теперь слышал, как они доносятся из-под кроватей, из-за мебели.

«Или я могу его убить, – мелькнуло у Сзета. – Могу все это прекратить».

Он едва не сделал это. Честь на минуту возобладала.

– Видишь ли, Сзет-сын-сына-Валлано, – продолжал Таравангиан, – я не посылал тебя делать за меня кровавую работу. Я сам ее делаю здесь. Я лично держал в руках нож и выпускал кровь из многих жил. Как и ты, я знаю, что мне не скрыться от своих грехов. Мы – двое людей с одинаковым сердцем. Вот одна из причин, по которым я разыскал тебя.

– Но зачем?!

Умирающий юноша на кровати заговорил. Женщина с доской для письма быстро шагнула вперед и принялась записывать.

– Мы победили, но они забрали победу у нас, – прокричал юноша. – Буреотец! Ты ее не получишь. Победа наша. Они надвигаются со скрежетом, и свет меркнет. О Буреотец!

Спина молодого человека изогнулась дугой, а потом он вдруг затих, и глаза его погасли.

Король повернулся к Сзету:

– Пусть лучше согрешит один, чем целый народ будет уничтожен, не так ли, Сзет-сын-сына-Валлано?

– Я…

– Мы не знаем, почему одни говорят, а другие – нет. Но умирающие что-то видят. Это началось семь лет назад, примерно в то же время, когда король Гавилар впервые принялся за изучение Расколотых равнин. – Взгляд Таравангиана сделался отрешенным. – Что-то грядет, и эти люди видят. На том мосту, что соединяет жизнь с бесконечным океаном смерти, они с чем-то сталкиваются. Их слова могут нас спасти.

– Ты чудовище.

– Да. Но я чудовище, которое спасет этот мир. – Он взглянул на Сзета. – Я должен прибавить к твоему списку еще одно имя.