И перед ошеломлённым Фридрихом, прямо на ту же доску, на которой он только что вкушал вкуснейший борщ, выложили несколько пачек денежных купюр крупного достоинства
Оглядев кучу наличных, Фридрих отрицательно покачал головой.
— Я не могу, вот так, взять эти деньги…
— Мы вас понимаем. Везти всё это через две таможни, да, это понятно. Тогда вы завтра же, перед тем как навестить строительные объекты или после этого, — отправитесь с майором в банк и всю сумму в марках перечислите на ваш счёт, посмотрите, тут всё правильно?
И с этими словами полковник положил поверх денег бумагу с номером счёта. Того самого, о котором Ингер, простите, Ганс Мюллер договаривался со своей сестрой Эльзой перед отъездом в Россию.
Уж что-что, а профессиональная память банкира…
— Откуда у вас это? — спросил Фридрих, едва лишь справился с шоком.
Полковник скромно улыбнулся.
— Работаем понемногу…
— У вас в России что, все бывшие сотрудники КГБ ушли в милицию?
Полковник усмехнулся.
— Это вряд ли. Просто, как сказал классик, всё перемешалось в доме Облонских.
— Я вижу, ваша милиция способна сделать всё, — не переставал изумляться Фридрих.
— Это вряд ли, — ненавязчиво вмешался в беседу майор.
А потом они с огромным удовольствием весь вечер пили чай из самовара у камина. И разговаривали о пустяках. Фридрих научился пить чай из блюдечка. О деньгах, равно как и о других делах, они в тот вечер больше не говорили.
Утро воскресенья прошло в неспешном пробуждении, умывании из ручного рукомойника, в частности. Фридрих Ингер веселился, как ребёнок. Поддевал снизу ладонями штырь регулятора ручной подачи жидкости, ждал, когда из открывшегося отверстия натечёт достаточное количество охлаждённой за ночь открытым воздухом воды, плескал в лицо, фыркал от удовольствия.
— Жить в музее! — восклицал он. — Это прелестно!
— Какой музей? — недоумевал майор. — Рукомойник обыкновенный.
— Но я такого никогда раньше не видел, — объяснял немец. — Это есть реликтовый объект человеческой культуры! Он должен иметь место в музее!
— Да у нас по деревням вся Россия такими пользуется, зажились в городах, просто.
— Город — это хорошо, — не соглашался Фридрих. — Город есть центр культуры!
Майор усмехался, ждал своей очереди.
Потом все вместе пили чай из самовара, поставленного на воздухе.
— Откуда этот запах? — спрашивал Фридрих, вытягивая шею.
— Так просто самовар правильно поставлен. На сосновых шишках, — объяснял майор.
Дымок из высокой, коленом вбок, дымовой трубы, — относило в сторону. Но запах свежего дыма всё равно был неистребим. И придавал чаепитию на открытом воздухе особый вкус. Даже варенье, сваренное женой полковника, на свежем воздухе казалось вкуснее.
— Мальчишкам на улице тоже всё вкуснее кажется, — говорил полковник.
— Будем, как дети, — усмехался майор, намазывая на хлеб толстый слой варенья.
Фридрих держал перед собою блюдечко и отчаянно дул на него. Налить в блюдце крутой кипяток из продолжающего гореть самовара, плеснуть туда же заварки из особого чайника под толстой ватной куклой для сохранения тепла, тут же остудить и немедленно выпить. Было в этом варварском обряде что-то притягательное. Как сказал бы добрейший рыцарь человеческих душ, господин Вольфдитрих, в этом было что-то от понарошку.
Потом, после утреннего чая, больше похожего на плотный завтрак древнего лесоруба топором, неспешно собирались в дорогу. Полковник, видя удовольствие гостя, вытащил из погреба двухлитровую банку полюбившегося тому варенья. Банка еле-еле уместилась в атташе-кейсе. Туда же, в качестве сувенира, положили крупную сосновую шишку, понравившуюся Фридриху своим вальяжным видом, и блюдечко для чая. Блюдечко завернули в старую одежду.
— Приедешь домой — вымоешь, — говорил майор. — А так гарантия, что не разобьётся.
По дороге заехали к полковнику, высадили у подъезда. Полковник, прихватив две сумки с запасами из дачного погреба, махнул им рукой на прощанье. По пути к дому Фридриха заехали к восстанавливающейся немецкой церкви.
Фридрих только рот раскрыл от изумления.
Никакого сравнения!
Техника, люди, работа кипит, как суп у доброй хозяйки. Внешность полностью отреставрирована. Майор прошёлся вокруг здания с поляроидом, сделал семь снимков. Тут же показал карточки. Загляденье, — как говорят русские!
Вошли внутрь. Тут ещё простор для работы существовал. Но видно было, что за дело взялись всерьёз: без дураков, — как говорят русские. Внутри майор сделал ещё три снимка и сменил кассету. Вставил новую и бодро произнёс:
Читать дальше