Ирина Юрьева - Только любовь

– Не бойся, я рядом. И я помогу. Иди…

– Нет.

– Хорошо. Ты себя обвиняешь в том, что ты плохая жена. Почему ты так думаешь? Вспомни, когда ты впервые открыла, что можешь и хочешь любить. Тебе было тогда хорошо. Ты немного смущалась, но это тебе не мешало испытывать радость. Ты ощущала, что рядом тот самый мужчина, который тебе предназначен. Вы будете вместе…

Руни вздрогнула и, скрестив руки, вцепилась в позумент верхнего платья. Она боролась с собой, не решаясь сказать правду, и не желая молчать, упуская свой шанс разобраться.

– Нам был дурной знак, мы не поняли… Черная птица, несущая смерть, – прошептала она наконец.

– Что за черная птица?

– Краш, вестник несчастья. Его спугнул лесной кот. Дикий. Мы целовались, когда началась борьба птицы и зверя. Но мы не поняли, что это значит. Кот победил, и Эрл выбросил жуткую птицу из домика.

– В чем смысл знака? – спросил Горад. – Чем он тебя испугал? Какой вывод ты сделала после, пытаясь осмыслить событие?

– Рядом со страстью всегда смерть. Любовь пробуждает чужую агрессию.

– Краш – производное от «кэо-аэр…» В общем, от того слова, которым у вас в Гальдорхейме зовут Черный Дух? – сделав вид, что сменил тему, спросил у Руни Горад.

– Да.

– А рысей, я слышал, у вас называют лесными дикими кошкам?

– Да.

– Что предсказывал знак?

Пальцы Руни, сжимавшие узкую полосу, шитую бисером, слегка расслабились, веки чуть дрогнули. Она уже поняла, на что ей намекает Горад.

– Скажи сам.

– Хорошо. Около четырех лет спустя после вашего «знака» я лично присутствовал на поединке наследника Рысей с земным воплощением Черного Духа. Напомнить, кто победил?

– Нет. Если тот знак был пророчеством будущей битвы…

– Вот именно. Был. А что делала ты, когда шел поединок?

– Я? Ничего. Я была в Агеноре.

– Прекрасно! Тогда объясни, как твои чувства связаны с тем, что случилось в Гальдоре?

– Я верила, и я ждала, – удивленно ответила Руни. – Ты знаешь не хуже меня.

– Где же смерть для любимого? Ты ждала, он победил. Замечательный знак!

По щеке Руни тихо скатилась слеза.

– Все равно. Мое чувство несет боль и смерть. Мне нельзя любить. Стоит мне только почувствовать, что я хочу… Что могу… Мне нельзя.

– Почему?

– Один раз я себе разрешила, и все очень плохо закончилось.

– Расскажи, как это было.

– Мы возвращались из Белого Храма. Тогда я устала, и Эрл нес меня на руках. Потом, в телеге, он тоже меня обнимал. Эрл считал, что я сплю, а я… Я просто закрылась, боясь, что он может почувствовать, что происходит. Я поняла, что люблю. Я была беззащитна и счастлива.

– Это тебя испугало?

– Нет, я не боялась. Я знала, что Эрл меня любит, и мне захотелось чуть-чуть поиграть, покапризничать и подразнить… Испытать свою власть, прежде чем окончательно дать ответ.

Руни умолкла, стирая бегущие слезы. Она говорила о счастье, которое ей довелось пережить, ощущая огромную боль.

– Эрл не возражал? – осторожно спросил Горад, ощутив, что сейчас Руни скажет о чем-то действительно важном. – Ему это нравилось?

– Я не успела понять. Он тогда предложил мне пойти в лесной домик, а я отказалась. Я знала, что если той ночью мы будем вдвоем, я отдамся ему. Не смогу отказать, оттолкнуть… Почему он тогда согласился и не настоял на своем? Все могло быть иначе…

Руни опять замолчала.

– Что было потом?

– Не могу… Не хочу!

Но она уже вспомнила ту роковую ночь. Это было страшнее истории с птицей, и вывод, сделанный Руни, был правильным. Орм приказал убить брата, считая его счастливым соперником, и отомстил недоступной лесянке по-своему.

– Орм обезумел… А я поняла: если я разрешу себе чувствовать плотскую тягу, то вновь стану жертвой. И я погублю того, кого люблю. Я не хочу пережить вновь то, что было. Не хочу вызвать еще раз подобную страсть.

– Ты сказала сама – это месть. Ранено самолюбие. Оно велит отплатить, причинив боль. Не важно, как и за что, – осторожно вмешался Горад. – Ощущение собственной слабости, страх унижения, чувство неполноценности.

– Знаю. Я все поняла и простила, но я… Когда я поняла, что Эрл жив… Когда мы снова встретились, я…

Постепенно Горад понял -Руни винила себя в той далекой истории. Она считала: то чувство, которое вспыхнуло в ней, притянуло несчастье. И, испытав его, Руни снова накличет на мужа беду. Пока она себе запрещает быть женщиной, Эрл будет жить. Отсюда – мощный запрет погружаться в эмоции, терять контроль, расслабляться. Понимать, принимать и давать, а не чувствовать. Но она любила.