Ирина Юрьева - Только любовь

Над открытым люком возникло сияние. В первый момент оно ей показалось почти незаметным и легким, как луч Луны, даже красивым. Хотелось к нему подойти, рассмотреть и вобрать в себя. Подойдя, Руни открыла, что именно этот серебряный блеск поглощает тепло. Холод шел от сверкающей «шапки» мельчайших осколков какой-то субстанции. «Искры» скользили по пленке из Силы как множество крохотных мушек, и это казалось забавным. Они призывали ее познакомиться и поиграть, обещая открыть что-то важное.

Чувство, что этот сверкающий рой хочет ей помочь, было мучительно острым, болезненным, даже пугающим. «Мушки» уже превратили часть пленки в блестящее «зеркало», покрыв ее тонким слоем и, дружно пульсируя, звали ее отразиться в нем.

Множество тоненьких нитей, как корни травы, выползали из люка, сплетаясь в густой серебристый ковер, а потом выпускали побеги с «усами» и «листьями». Усики, словно живые, взбирались по пленке, смыкаясь прекрасною рамой вокруг амальгамы. Они становились все толще и крепче, сливаясь в единое целое с гладкой поверхностью.

– Очень похоже на ртуть, – подумала Руни, следя за тем, как серебрится защитная пленка.

Блестящие капли энергии с каждым мгновением делались тверже. Субстанция, создав волшебное «зеркало» в раме из листьев, пустила гибкий побег. Неизвестный «цветок», состоящий из множества игл, завершил композицию.

«Иглы» дрожали.Их трепетный свет звал, противиться не было сил. Руни сделала шаг, другой, третий… Холод куда-то пропал. «Цветок» замер, мерцая, над «зеркалом». Руни взглянула в него и холодный, мучительно острый разряд поразил ее. Сердце включились в чужой ритм, а тело объяла волна непонятного жара, который сменился ознобом. Голова поплыла, к горлу подкатил ком, в желудке возник холод, словно там был кусок льда, который никак не хотел таять.

– Раньше лед был снаружи, теперь вошел внутрь , – почему-то пришло ей на ум.

А потом появилось видение.

… Светлые нити, покрывшие темные стены внутри лабиринта… Пещерка… Три шага вглубь и три в длину… Узкий вход… И Защита, которая не позволяет войти, но ничуть не мешает смотреть на то, что происходит внутри…

Руни словно была в двух местах: рядом с люком и там, в катакомбах. Белесый туман, окруживший ее, отключал волю и заставлял наблюдать за тем, что происходит внутри. Раньше, пытаясь представить, что с ней будет, если такое случится, Руни не знала, как справится с этим открытием. Ей казалось, что боль хлынет темной волной, вызывая желание зайтись в немом диком крике, забыв обо всем. Теперь, поверив в реальность измены, Руни мгновенно погасила опасную вспышку отчаянья.

– Он там, я здесь. Признаю за ним право жить так, как он хочет и требую, чтобы никто не вторгался в мою жизнь. Мы оба – свободные люди, которые могут иметь свои тайны и действовать так, как сочтем нужным, – еще не успев осознать до конца то, что видит в загадочном «зеркале», проговорила она «формулу разделения».

Слова давались с трудом. Представить, как двое в пещере уменьшились и превращаются в крохотных куколок, было уже легче.

– Мы разделяемся и отдаляемся, освобождая друг друга. Я не хочу причинить им вред. Я ухожу. Каждый там, где он есть. Каждый с тем, что дано. Каждому – своя жизнь, – повторяла она, представляя, как дальше и дальше уходит прочь в темную сеть коридоров от мужа и его любовницы.

Белый туман не пускал. Он мешал ей идти, возвращая назад, заставляя смотреть, но она не сдавалась. Руни уже поняла, что открытие было должно потрясти ее и уничтожить. Спасение в том, что она должна воспринять это, как совершившийся факт. Ничего не изменишь…

Ее очень сильно встряхнуло, и Руни открыла глаза. Серебристый колючий «цветок» растворился, исчез вместе с «зеркалом». Странная сущность ушла назад, в люк, недовольная тем, что случилось. Похоже, она ожидала от Руни другой, неизвестной реакции.

Руни не знала, тепло ей сейчас или холодно, страшно или спокойно. Шока, который она могла бы испытать от такого открытия, не было, как и отчаянья. Лишь пустота, когда что-то внутри умирает, а новое пока не может родиться.

– По крайней мере, я знаю, что Эрл жив, и ним все в порядке. И пусть лучше так, чем никак, – прошептала она, глядя в люк.

Облегчение и пустота. И бесчувственность. Третий виток, возвращающий Рысь к той же точке, с которой она начинала. Такое уже было дважды. Дважды она полагала, что может забыть и простить, дважды фатум ее заставляла погружаться в обманчиво-полный покой, верить в то, что она рада этому, и ощущать нежелание жить. Неужели ей в третий раз нужно пройти этот проклятый путь, испытать мощный шок, подавляющий боль?