Юрий Шубин - На Очень Секретных Основаниях - 2 (СИ)

Длинная, но крутая лестница привела их на верхний этаж. Заминая наметенный снег под ногами, они быстро, в полуприседе направились к бронебойщикам.

Потолочные перекрытия на всех четырех этажах оставались почти нетронутыми. И это обеспечивало прочность здания. Дом вклинивался в расположение фашистских частей. Лишь в сторону Волги, к зданию мельницы, оставалась полоска нашей земли. Дом стал неприступным бастионом для врага, превратившись в главный узел обороны на этом участке.

Верхние окна напоминали амбразуры, с довольно широким сектором обстрела. Один миномет установили возле окна. Второй глядел из бойницы, прорубленной в стене. Вдоль уцелевшей кладки рядами по полу стояли оперенные снаряды, защищенные кирпичной выгородкой и, прикрывающими минометные мины сверху, листами железа.

Павлов попросил у бронебойщика оптику. Собрал вокруг себя поднадзорных и поднеся к глазам бинокль, стал пояснять открывающуюся эпическую картину:

— Они под немцами, те дома, — показал рукой Павлов, пробегая взглядом опорные точки немецкой обороны: — А гансики вон оттуда прут. Уже подкоп делали, чтобы под нас взрывчатку заложить. Но мы вовремя обнаружили и наказали.

Все здания в окрестностях имели условные названия: «молочный дом» — по цвету наружной окраски. «Г — образный дом». «Дом железнодорожников», «дом Военторга». Длинное здание «Военторга» ближе всех располагалось к «дому Павлова». И даже слышался галдеж фашистов. Ходы сообщения расходились по огневым точкам. Кое где четко виднелись стрелковые ячейки. Прорубленные ямы рвов и глазницы пулеметных гнезд соединялись в единую систему окопов. Все позиции, казалось, были на виду.

— Гитлеровцы прут весь день. Как с утра взяли те окопы — так ни с места, — обрисовал обстановку Павлов. — Мы отступили во вторую траншею. Вернуть первую линию окопов: в этом и состоит наша общая с вами задача.

Одолживший бинокль бронебойщик, в валенках и ватнике, примостился рядом на корточках. И закурив, выжидал, спрятав цигарку в кулак. У него было заморенное, но веселое лицо и тяжелые, грубые руки.

— Как у вас? — обратился к нему Павлов, возвращая бинокль.

Бронебойщик потер двумя пальцами переносицу и заговорил, косясь на чистое небо:

— Да «рама» недавно кружила. Минут двадцать как улетела. Вот соображаю, не то ждать, когда «лаптежники» с «худыми» утюжить начнут или загодя в подвал спускаться. Как думаешь, разведка?

Затрещали патроны в пулеметной ленте. Лежа за щитком, немного озябший на дневном морозе пулеметчик, садил короткими очередями, ведя беспокоящий огонь по противнику и проверяя окна «Военторга».

Вдруг, из окна второго этажа, немцы открыли ответный огонь.

Павлов подсел, чтобы не мелькать по горизонту.

— Хорошо еще в доме шахты лифта нет. А то бы диванных подушек накидали. Мешков с сеном побольше. Перин слоями настелили и прямо отсюда вниз прыгали, — отшутился Павлов. — Ты мне лучше скажи, как раскатать укрепившихся фрицев под орех? Ума не приложу, чего немцы за этот крохотный плацдарм уцепились?

Бронебойщик разведчику не ответил. Он произвел выстрел из противотанкового ружья и в прах разнес обнаружившую себя позицию немцев. Из окна «Военторга» повалил дым, смешанный с кирпичной пылью. Превратив комнату на втором этаже универмага в пылающие обломки. В сизых клубах порохового дыма, потомки тевтонцев отправились к праотцам.

Гитлеровцы открыли огонь с особым остервенением. Дробя уцелевшие стены здания в каменную крошку.

— Осторожно! — крикнул один из минометчиков: — Дальше от окон!

Бронебойщики бегом поменяли позицию. Павлов, со своими новыми бойцами, последовал его примеру.

В хорошую погоду люди на войне умирают чаще. Можно сожалеть по этому поводу, но таковы факты.

Солнце сверкало чистым алмазом. Ахнул гром.

Что-то тревожно царапнуло внутри. Джульетта, сжавшись, сразу заподозрила неладное. Спинным мозгом ощутив скользкий холодок. От мрачного предчувствия надвигающегося ужаса пробирала дрожь.

Начало гудеть и ухать. Зеркало неба покрылось холодным, стальным блеском и огненными бликами. Сверкнули вспышки разрывов. Залаяли зенитки. Грохот неумолимо усиливался. Он был громоподобным. Густое, тугое гудение полчищ нарастало.

— Очистить этаж! — последовал чуть запоздавший приказ.

Бездонное пространство неба вспороли самолеты с крестами на крыльях. Они ринулись вдоль реки, на предельной скорости, атакуя переправу и набережную Волги, превращенную в мощный укрепленный район. Шквал пуль авиационных пулеметов показался сплошной пеленой дождя, беспощадно разящего землю. Холодной и безжалостной. Не дающей шанса пуститься наутек.