Сесилия Дарт-Торнтон - Леди Печалей

Мимо Злого Тома путники прошли без особого труда. Когда Рохейн прочла стишок, Том превратился в подобие четырехлетнего ребенка без головы и исчез.

Наконец дорожка привела путников к цели. Сначала перед ними появился огород и ульи. Рядом весело журчал ручеек с пресной водой, по берегам которого благоухали белые цветы кресса. Прямо перед ним среди искривленных деревьев стоял покрытый черепицей маленький домик. Чирикали птички, жужжали пчелы, собирая нектар на бело-розовых цветах. Из-за потрескавшегося водяного желоба выглянула девочка с золотистыми волосами, немного отливающими зеленью. С любопытством посмотрев на незнакомцев, она убежала в дом.

Элисейд вышла навстречу гостям и пригласила их зайти.

— Здесь гораздо больше ткани, чем стоят мои яблоки, — сказала она, измерив длину отреза цвета штормового моря.

— В таком случае заплатите за лишнюю ткань рассказами, — предложила Рохейн.

— Что миледи хочет узнать?

— О вашей жизни. Если вы не против.

— Ну, в моей жизни было всякое. Я с удовольствием вам расскажу.

— Сначала мне хотелось бы узнать о вашей девочке.

— Охотно поделюсь с вами, — сказала Элисейд Гроувз, — потому что я очень ее люблю. Однажды вечером, семь лет назад, когда последние солнечные лучи еще освещали небо, я услышала прекрасное пение в сумерках, собирающихся над Топазовым проливом. Мне показалось, что это морганы, и очень захотелось их увидеть. Но как только я направилась туда, под ногами захрустела галька, несмотря на мои усилия ступать осторожно, и все что мне удалось увидеть, это мерцание тел, прыгающих со скалы в море.

От страха и спешки они оставили ребенка, который плескался и смеялся в водопаде, падающем с горы в залив. Увидев девочку, невозможно было ее не полюбить. Правильный это был поступок или нет, но я взяла ребенка, словно сотканного из пены, водорослей и жемчуга.

Короче, девочка стала жить со мной, в любви и внимании, как родная дочь. Я назвала малышку Либан. Она почти ничем не отличается от обычных детей, разве что ее волосы никогда невозможно высушить досуха ни на солнце, ни на ветру. И они всегда пахнут морем. Девочка обожает плескаться в маленьком пруду или в волнах на берегу. Она любимая дочь. Но среди жителей острова есть такие, которые считают, что магическим существам не место среди людей, что это принесет несчастье острову.

Я приложила много усилий, чтобы заставить их забыть происхождение девочки, даже говорила, что родила ее. Но многие помнили, как все произошло, и до сих пор желают ей зла. Больше всех старается Минна Скейлз. Она не может простить, что фея-линек преследовала ее сына за то, что тот пытался украсть мои джилгандриас, яблоки, чьи семена, говорят, привезены из Фаэрии. Хотя я тут совершенно ни при чем. Эта фея — страж яблоневых деревьев, а я не могу отдавать приказы магическим существам.

Минна Скейлз очень мелочная, — продолжала Элисейд. — О господи! — воскликнула она, увидев Либан. — Посмотри, с твоих волос течет вода. Сходи и вытри их как следует! Либан часто смеется. Ребенок счастлив. Я ценю каждый момент ее радости и вспоминаю о своей другой дочери…

Руки Элисейд задрожали.

— У меня не всегда была такая жизнь, — сказала она. — На Таваал я приехала несколько лет назад. Но детство мое прошло в большом богатом доме, где было много слуг. Потом я вышла замуж по любви и родила восемь детей.

Глаза женщины наполнились слезами, и она опустила все еще красивую голову на руки.

— Нежить забрала семерых из них. Я отправилась на поиски, оставив последнего ребенка и мужа дома, о чем не перестаю сожалеть. Потому что, вернувшись, обнаружила, что они исчезли, не оставив следа. Так я осталась совсем одна. Безрезультатно обшарив все известные земли и в конце концов устав от скитаний, я приехала сюда, чтобы прожить остатки дней в уединении, но нашла Либан. Живя с ней около этого ручья, я открываю дверь из одного дня в другой и одну за другой закрываю их за собой.

С доброжелательными островитянами оказалось легко подружиться. Элисейд была одной из тех, с кем Рохейн любила проводить время за беседами. Другой женщиной стала Рона Вейд, жена Хью, у которой были дети с перепонками между пальцев. Рона не хотела говорить о себе и своих желаниях, но она всегда была в курсе новостей на острове и охотно делилась ими.

Однажды, туманным днем, Рона Вейд и ее старшая дочь задержались около двери в кухню с Рохейн. На улице ее ждал осел с пустыми корзинами, пока их хозяйка обсуждала новости острова.