Сесилия Дарт-Торнтон - Заклятие немоты

Он зевнул во весь рот и в то же мгновение крепко заснул.

Имриен было не до сна. Несколько раз она впадала в состояние вялости, безразличия, но каждый раз заставляла себя встряхнуться. Впрочем, если б девушка и забыла бдительность, разве б это дало ей спокойно спать? Имриен глодало острое чувство вины перед самой собой.

«Как ты могла? Правда так долго была рядом, а ты отгораживалась от нее, ничего не хотела знать! Старуха Гретхет стягивала твою грудь широкой лентой, а ты?.. Бездумно приняла на веру лживые, наспех придуманные отговорки! Ну да, конечно, боль, страдания, потеря памяти… единственный человек, проявивший участие, стал для тебя всем. Не суди ее строго. Старая повидала на своем веку много обманутых, страдающих девушек и женщин. А что выпало на долю самой Гретхет? Можно только догадываться. Пусть у старухи дурной характер, пусть она корыстна, но она спасла тебя. Она провела всех, не только беднягу-найденыша».

Да, но как простить себя? Поддаться на обман — значит плыть по течению, отдаться на милость прихотливых волн чужой воли.

«Загляни в свое сердце, дурочка. Истина жила там все время. Ищи ответы в себе, не отворачивайся, когда найдешь».

Где-то далеко в теплой летней ночи ухал филин. Горящие глаза дракона, бодрствующего над долиной, незаметно погасли.

Чистый до скрипа, будто накрахмаленный утренний воздух, серебристыми бубенцами заливаются трещотки-сороки… Магия рассвета обратила лилово-сизое кружево над головой в зеленое золото. Сианад громко всхрапнул и пробудился.

— Ну все, в путь, шерна, не стоит оставаться здесь дольше, чем нужно.

Старый бук что-то прошелестел им вслед. Путники напились из холодного ключа, омыли раны и ссадины и осторожно выкупались. Покопавшись в ранце, Сианад извлек оттуда завтрак.

— Тьфу ты! Говядина уже протухла. От жары, точно. Отрава к этому мясу даже пальцем не притронулся, я-то наведался на кухню раньше… Хорошо хоть сушеных фруктов навалом.

Поев, эрт достал компас, взглянул на него и слегка потряс.

— Так и знал. Стрелка вертится как сумасшедшая. Бесполезная вещица — компас, когда рядом водится нежить… Ладно, дорогу сам найду, а всяких тварей бояться нечего: у нас на шеях тилгалы! Но главное вот — острый нож! В моей руке бьет без промаха. Однако рисковать зря не будем: пойдем как можно тише.

И он затопал вперед, ломая сучья, задевая ветки, которые распрямлялись и хлестали Имриен по лицу. Спустя какое-то время путники увидели зайца-беляка. Тот удрал в чащу, и вскоре из-за деревьев показалась женская фигура в светлом плаще. Стоило приблизиться к этой леди, как она бесследно растаяла.

— Тачи мороки! — проворчал Сианад. — Тут за мили ни одного смертного, а я себя чувствую, как в праздник на городской площади.

Деревья постепенно раздвинулись, и люди разглядели сквозь колышущийся занавес листвы ряды покатых возвышенностей, что набегали друг на друга подобно волнам, одна синее другой. Вдалеке длинные складки горных мантий, прочерченные когтями ветров, уходили в самое небо, лазурный атлас которого выцветал к окоему до серебряной белизны. Идти становилось все тяжелее, но к полудню путники набрели на узенькую, едва заметную тропку, которая вела в нужном направлении. Теперь, когда ходьба больше не утруждала их, Сианад заговорил:

— У тебя, наверное, куча вопросов. Куда мы идем, и зачем я сиганул за борт вместе с тобой?.. Хочешь правду? Никакой я не пират. Я торговец; путешественник и торговец. Хотя судьба иногда заставляла… Чем только я не занимался: плавал на купеческих судах, торговал на городской ярмарке, вкалывал на полях, в конюшнях, даже в хлеву. Но всегда жил своим умом и на ногах стоял крепко. Потом, как водится, нашлись завистники, да не простые люди, а власть имущие. И давай травить меня, как зайца, хоть я и был чист перед законом. Изгнали из одной земли, потом из другой. Когда-то у меня была жена. Была… Детишки и сейчас есть, двое, но они в Финварне, а я здесь и не могу к ним вернуться. Как они там? Теперь уж выросли. Не знаю, сколько тебе, но они будут постарше.

Хочешь верь, хочешь нет, только я не поднимал оружия на твоих друзей-матросов. Вот подраться — сколько угодно, если за дело. Мои враги часто были на волосок от смерти. Но я не пират и не убийца. Видишь ли, шерна… Ах да, Имриен, однажды я был заключенным. Эти скирдас, черные душонки дошли до того, чтобы бросить невинного в темницу! Со мной был еще один человек, он умирал. Ну я же не бессердечный, помогал ему, чем мог: делился водой, укрывал своим плащом на ночь. Но он скончался. А перед этим дал мне карту.