Сесилия Дарт-Торнтон - Заклятие немоты

Имриен. Прекрасно звучит! Сколько света, сколько ярких красок в одном слове! Юноша заулыбался, показывая, что совсем не против. Сианад кивнул.

— Имриен, — повторил он тоном художника, любующегося собственным творением.

Еще вчера у парня ничего не было, и вдруг — имя, защита, новые возможности… Нежданное счастье навалилось на него, лишив последних сил. Он перестал что-либо понимать и стремительно проваливался в сон, как вдруг…

Сианад громко прочистил горло и смущенно заговорил. Его слова окатили юношу ледяным душем, заставив глаза чуть не выскочить из орбит.

— Ты не бойся… — Черты мужчины едва угадывались во тьме. — Я не воспользуюсь твоим положением. В жизни ни одной девушки пальцем не тронул, и тебя не обижу. У меня у самого сестра.

Парень вскочил на ноги.

— Эй! Куда?!

Сианад метнулся вслед за худенькой фигуркой, которая уже выбиралась из гнезда. Настигнутый товарищ обрушил на него град пинков и ударов. В глазах юноши застыл такой испуг, что Сианад потрясенно воскликнул:

— Огхи бан Кэллан, че я такого сказал?

Парень брыкался и изворачивался, как мог, но где ему было вырваться из железных объятий великана!

«Сумасшедший! Да еще какой — снаружи как все, а в голове мозги набекрень! Хуже не бывает! Нет, бежать, прочь от него, пока не поздно!»

— Да тише ты, шерна, угомонись! За что? Я весь буду в синяках! Ты меня прикончишь! Я что, стольким рисковал ради самоубийцы?

Тот, кого назвали «Имриен», вдруг притих и перестал сопротивляться. Ночь длинная: пусть лучше этот чокнутый успокоится, уснет, тогда и улизнуть будет — пара пустяков… И все же почему так мучает его неотвязная мысль, зачем стучится в двери сознания? Запереть, не пускать!

Сианад ослабил хватку и нахмурился.

— Похоже, все перевернулось, да? Теперь ты думаешь, что я полоумный? Не знаю, что тебя гложет сейчас. Зато догадываюсь, что будет глодать твои косточки там, внизу. Клянусь, я ничего тебе не сделаю, почему ты не веришь мне, девушка?

Парень рванулся так исступленно, что Сианад едва удержал его. Простоватое лицо эрта прояснилось, его озарила внезапная догадка.

— Неужто? Ну конечно! Я о таком слышал. Это называют внушением, промывкой мозгов или еще как-то, не помню. Что же, выходит, ты сама не знаешь? У нас в Финварне есть История про малютку, чьи родители ушли в море и пропали без вести. Так вот, сироту приютила бабушка, которая терпеть не могла мальчишек. В своей глухой деревне сирота все детство пробегал в платьицах и с лентами в волосах. Он верил каждому слову лукавой карги. Однажды правда настигла его, но мне не рассказывали, что сталось потом.

Да, верно, ты многое забыла… Откуда тебе знать, девушка ты или парень, если ты в этом ничего не смыслишь? Видывал я вещи и почуднее, и все же… Говорят, измученные и больные прежде всего поддаются на… Тебя морили голодом? Тогда понятно. Такой истощенный вид, под лохмотьями и не разберешь. И еще. Сестрица говорит, от долгого поста девушки теряют благословение луны — хотя некоторые считают его проклятьем. Ей можно верить: она ведунья. Кто-то серьезно одурачил тебя, шер… Имриен. Но вот зачем? Может, из лучших побуждений? Ведь на корабле это и вправду спасло тебе жизнь… О нет! Только без слез!

Но было уже поздно. Стальные защитные двери рухнули под напором ослепительного света. Тело девушки сотрясали неудержимые беззвучные рыдания.

О да, разумеется, он прав. Истина всегда была поблизости, ее невозможно было не почувствовать. Все так просто, если поразмыслить. Та красавица из песни оделась в мужское платье и отправилась на битву, лишь бы не расставаться с милым. А одна судомойка так сохла от любви к матросу с Летучего корабля, что отказалась от еды и потеряла лунное благословение, а потом и вовсе угасла, бедняжка. У другой девицы была когда-то чистая, прекрасная душа, которую жестокие мужчины изувечили до неузнаваемости. Теперь их жертва состарилась и не верит никому. Ее имя — Гретхет. И вот она спасает еще одну девушку, но из страха за чужую судьбу решается на обман, благо подопечная ничего не помнит.

Дева, девица, девушка. Если и человек, то второго сорта. Уж это Имриен хорошо усвоил… то есть усвоила, живя в Башне. Рабство, преклонение, обожание, насилие, потворство капризам. О женщинах всегда судят по их внешности — что же, в таком случае, ожидало ее? Имриен сочли бы недостойной, неполноценной. Ее бы осудили и прокляли. Любая из девушек — всего лишь сосуд, содержание которого никому не интересно. Путь в небеса даже Дочерям Дома был заказан. Они не имели права на наследство. Быть практически никем — вот что значило быть девицей.