Кэтрин Фишер - Снежный странник

— Не ешьте ничего из того, что она будет вам давать, — тихо сказал он. — Ничего не пейте. Не смотрите ей в глаза. Больше я не знаю, что сказать. Если она захочет с вами расправиться, она это сделает.

И Морд отворил дверь.

Словно некий повелитель рун взмахнул рукой и преобразил зал. В очагах ярко пылал огонь, по всем углам горели свечи и тусклые светильники, распространяя удушливый запах дыма. Ставни были завешаны узорчатыми красными и зелёными портьерами, на грубо сколоченных столах валялись объедки и кости, которые стаскивали собаки и, огрызаясь друг на друга, глодали на устланном соломой полу. В зале было жарко и пахло пряными травами.

Морд повёл детей через толпу пирующих. Перед глазами Джессы мелькали украшенные богатой вышивкой рукава, мерцало золото, искрились меха, слышался звон тяжёлых оловянных кубков. Двор ярла был богат — за счёт украденных земель. Джесса внезапно вспомнила своего отца — его широкую улыбку, вскинутую руку, когда он прощался с ней, уходя в свой последний поход. Ей тогда было шесть лет. Лицо отца постепенно изглаживалось из её памяти.

На почётном месте сидел ярл, а рядом с ним, оглядывая зал, восседала колдунья, с бледным, как у призрака, лицом и миндалевидными глазами. Рядом с ней сидел Греттир и наблюдал, как Торкил пробирается сквозь толпу.

Морд подвёл их к очагу; несколько мужчин встали, уступая им место, а некоторые из них едва заметно кивнули Джессе. Получалось, у ярла по-прежнему были враги, даже в его собственном доме. Казалось, Морда что-то тревожит; Джесса заметила, как он подаёт кому-то из гостей тайные знаки. Но вот раздался голос распорядителя пира, призывающий к тишине.

Голоса смолкли. Пирующие, держа в руках наполненные кубки, откидывались назад, желая посмотреть, что сейчас произойдёт — появится ли скальд с новой песнью или, как подумала Джесса, над кем-нибудь будет вершиться суд, просто так, ради развлечения. Тут она заметила, что на неё смотрит какой-то высокий, худой человек. Встретившись с ней взглядом, он усмехнулся, достал из сумки мешочек с травами и протянул ей перевязанный зелёной ленточкой пучок. Бродячий торговец. Джесса покачала головой, отказываясь от покупки; торговец засмеялся и подмигнул ей. И смешался с толпой, теснившейся возле очага.

Торкил подтолкнул Джессу локтем.

Два стражника ввели в зал пленника — высокого, темноволосого, статного мужчину в грязной кожаной безрукавке, на его шее поблёскивала золотая цепь. С холодным равнодушием он оглядел зал.

— Это Вулфгар, — сказал Торкил. — Его схватили на прошлой неделе в Хагафелле. Он последний из рода Вулфингов. Если кто и должен быть ярлом, так это он.

При виде пленника толпа затихла. Джесса видела, как одни отводят глаза, а другие стараются подбодрить его взглядом. «Как, должно быть, его любят, — подумала она, — если даже в этом зале, прямо перед Гудрун, не боятся выказать ему своё уважение».

— Вулфгар, сын Озрика… — начал Рагнар.

Но пленник прервал его:

— Здесь всем известно моё имя, Рагнар.

Он говорил нарочито лениво. По залу пронёсся шёпот удивления. Все обратились в слух.

— Ты устраивал заговоры и пытался пойти на меня войной, — угрюмо продолжал Рагнар, — ты посягнул на мир и покой этих владений…

— Моих собственных владений, — небрежно бросил Вулфгар.

— … и пытался лишить меня власти.

— Тебя! Сына жалкого раба из Хвинира, где нет ничего, кроме запаха серы да дыма из-под земли.

— Будь осторожен, — процедил сквозь зубы Рагнар.

— Пусть говорит! — крикнул кто-то из дальнего конца зала. — Он прав. Пусть говорит.

Его поддержали ещё несколько голосов. Ярл резко взмахнул рукой, требуя тишины:

— Он может говорить. Если ему есть что сказать.

Пленник спокойно протянул руку и, взяв со стола Рагнара яблоко, принялся его есть. К нему рванулся стражник, но ярл удержал его.

— Мне нечего сказать, — произнёс Вулфгар, медленно жуя. — Ничего уже не изменишь. Ты словно мёртвое дерево, Рагнар, задушенное белым плющом. Он отравляет тебя, высасывает из тебя жизнь, лишает воли. Избавься от неё, если ты ещё в силах это сделать.

Все посмотрели на Гудрун. Та с улыбкой пригубила из кубка вино. Вспыхнув от гнева, Рагнар сказал:

— Хватит. Мятеж означает смерть. Ты восстал против меня и потому будешь обезглавлен. Завтра.

Люди, собравшиеся в дымном зале, переглянулись. Послышался ропот, потом голоса зазвучали громче. Гудрун спокойно обводила зал глазами.