Кэтрин Фишер: Снежный странник

— Они будут у меня в руках». Она имела в виду нас. — Джесса смотрела, как Морд Сигни осторожно подкладывает в огонь куски торфа; посыпались искры, и он быстро отдёрнул руку. — Как ты думаешь, что она собирается с нами сделать?

— Не знаю, — сказал он. — Я никогда о ней не думаю. — Морд был высокого роста; его седые волосы почти касались низкого потолка под крытой дёрном крышей. Он покосился на жену, которая укладывала в кожаную сумку вещи Джессы. — Но и оставлять всё как есть я тоже не могу. Надо что-то делать.

Жена положила ему на плечо руку.

— С Рагнаром говорить бесполезно, — тихо сказала она. — С какой стати он станет нас слушать? — Потом прошептала на ухо мужу: — Не лезь ты во всё это. Лучше подумай о своих детях. — Сказано было очень тихо, но Джесса услышала.

Морд молча отвернулся. Джессе стало его жаль. Он приходился родственником её отцу; был далеко не последним человеком в Ярлсхольде. Но его жена была права. Ярла не тронули бы никакие мольбы, а просить Морда заступиться Джесса не собиралась.

Морд подошёл к большому квадратному очагу, который располагался посреди комнаты с боковушами, отделёнными от неё плотными мягкими занавесками. В очаге весело потрескивал яркий огонь, отбрасывая тени на стены комнаты, на лицо Торкила и мрачный лик Морда. За окнами начинало темнеть, из низких туч сыпал снег. Зима, как всегда, пришла в Ярлсхольд поздно. Торкил сказал:

— Морд, расскажи нам о Гудрун.

— Лучше не надо, парень. Мне что-то не хочется.

— Но мы же должны знать. — Торкил посмотрел на жену Морда, возле которой, держась за юбку матери, стояла её младшая дочка. — Нам ведь предстоит туда ехать.

Женщина отвела взгляд:

— Он прав, Морд.

Морд отложил торф, медленно встал и запер дверь. Потом подсел поближе к огню:

— Эта история чуднее саги любого скальда. Я уверен, что большую её часть вы и сами знаете. Когда Рагнар был молод, на Севере правил род Вулфингов. Рагнар был одним из многих мелких землевладельцев, как и ваши отцы. Но он был честолюбив. Он покупал землю там, где мог, и крал там, где купить было нельзя; он расправлялся со своими врагами на заседаниях альтинга — так в старину назывался наш суд — и собрал вокруг себя много безжалостных, жестоких людей. Так бы он и жил, не появись она.

Морд помолчал, потом продолжил:

— За горами и рекой Ингвир лежат вечные льды. Говорят, они простираются до самого края земли, где царит бесконечная тьма. Путешественники — те, которые вернулись назад, — рассказывают о глубоких трещинах, которые внезапно появляются под ногами, о горах, гладких, как стекло, о небе, на котором загораются огни. Там стоит такой холод, что за айсбергами замерзает даже море. Там нет зверей, даже белых медведей, но я слышал о длинном сверкающем черве, который ползает во льдах. Может, всё это выдумки. Но несомненно, что там живут тролли, эттины и какой-то дух, который завывает в пустых пещерах.

В этих льдах живёт Белый народ, Снежные странники, племя колдунов. О них мало что известно, знают только, что иногда они подходят к нашим северным границам и грабят население. Когда с ферм исчезают дети, люди говорят, что их забрал Белый народ. Они крадут скот, а иногда и собак.

Однажды Белый народ настолько досадил нам своими набегами, что старый ярл послал Рагнара и его дружинников положить этому конец. Они пересекли холмы по старой широкой дороге, которая проходит мимо Трасирсхолла, и вдруг увидели белый туман. Вот там-то их и поджидало нечто белое и твёрдое, что не склонялось даже под ветром. Пятьдесят человек попали в ловушку, из которой вышел только один.

— А что это было? — спросил Торкил.

— Колдовство. Магия рун. — Морд пожал плечами. — Кто знает? Но через три месяца в гавань Тарва вошёл корабль. Странный это был корабль: с тёмными парусами и двадцатью гребцами — высокими беловолосыми людьми, говорившими на непонятном языке. Командовал ими старик по имени Греттир — тогда он был, конечно, моложе. С корабля сошёл Рагнар и с ним — какая-то женщина, белая, как снег, и холодная, как сталь. До сих пор никто не знает, кто она и какое соглашение заключил с ней Рагнар, чтобы сохранить себе жизнь. Но мы скоро поняли, кто поселился среди нас.

Джесса посмотрела на Торкила. Он весь превратился в слух, машинально завязывая и развязывая шнурки своих сапог.

— Началось всё с того, — продолжал Морд, — что однажды ночью, в бурю, умер наш старый ярл. Когда он уходил спать, то был совершенно здоров, но вдруг среди ночи внезапно вскрикнул, а когда в комнату вбежали слуги, был уже мёртв. Говорят, на его лице остался след, словно от чьей-то руки; к утру этот след исчез.