Goblins - Свартхевди - северянин

— Ну, да.

— Ага! — он ухмыльнулся — Так вот, как ты вылечил Герхарда! Ты колдун!

Я от столь резких поворотов малость заколдобился.

— Треска был могучий колдун, а всем известно, что дар колдовства в роду колдуна переходит через поколение, младшему из прямых потомков! А ты — младший из его внуков!

Вообще-то бред. Никуда сила не передается, ни через поколение, ни вообще. Она — дар и благословление Асов. Да и вообще, хоть Бьерн и признал меня своим сыном, я все ж не из живота Инге появился.

— Да ну тебя, Гудбруд! Так только у ведьм происходит, и то, не через поколение, а от наставницы к ученице, и то, только если та готова дар принять и наставница правильно его отдаст. Сила колдуна передана быть не может.

— Ага!!! Разбираешься! А говоришь, не колдун! Значит, научил тебя дед знаниям тайным!

— Гудбруд, ты меня слушаешь? От наставницы к ученице! Я похож на ученицу, а дед Торвальд — на наставницу?

Скальд посерьезнел, потер пальцами шрам.

— Не похожи, ни ты, ни он. А про ведьм откуда тогда знаешь?

— Старая Хильда рассказывала. Но и она мне ничего не передавала! — поторопился отбрехаться я — Когда я уходил из Лаксдальборга, она была еще жива, а ведьма, силу передавшая, отойдет быстро, хотя и легко.

Рожа у Гудбрудсона стала задумчивой. И довольной.

— Старуха Хильда? Хильда Аудундоттир?

— Ну, да. Знаешь ее?

— Кто ж ее не знает… — он придвинулся ко мне совсем близко, и зашипел в ухо — Так, значит, не передавала силу? Тебе. Не передавала, но могла! Вот оно че, Бьернсон! Хильда Аудундоттир учила тебя, потому, что погиб Треска, а он не успел доучить тебя! Решили, что даже недоученный колдун лучше, чем никакого!

Мне сказать было особо нечего.

— Не беспокойся, Свартхевди, сын Бьерна, внук Торвальда, — продолжал шептать мне в ухо рыжебородый скальд, хотя, в этом и не было необходимости: за шумом и гамом трактира можно было смело орать в голос и не быть услышанным — Это твое дело. Но нашему хирду пригодился бы хороший колдун, а внук Трески плохим быть не может. Ты должен поговорить с ярлом, он предложит тебе место на руме и хорошую долю. Подумай, Конь! Лучшего ты здесь не найдешь.

Не буду врать, что мне не хотелось бы последовать совету, он со всех сторон выглядел правильным. Оно ведь как: кормить меня мясом и поить пивом каждый день никто почему-то не торопится, серебро и медь в кошеле почти иссякли, а золота там и вовсе давненько не бывало. Можно было бы наняться в дружину какого-нибудь местного владетеля, а можно бы прибиться к отряду наемников. Или, как вариант, к ватаге тех самых болотных несунов (для чего пришлось бы вернуться обратно в фюльк Уиллова батьки).

И, кстати, поискать свой мешок, с чудесной водой и золотишком.

Я даже на пару мгновений поддался искушению, вспоминая дорогу до предполагаемого места захоронения своих сокровищ. Но… Если они лежат там до сих пор, значит, полежат и еще. А если уже не лежат — то и смысла торопиться к ним уже нет, не так ли? И вот если не лежат, и мне придется вернуться обратно в Эркенбург ни с чем, тогда вряд ли встретится еще один земляк, что позовет в хирд, или, хотя бы, поговорить с ярлом. В том, что мне удастся вступить в наемный отряд, в ватагу контрабандистов или наняться в судовую рать, сомнений у меня не было, однако, здесь-то зовут, а там уже мне самому придется проситься, если иной оказии не подвернется. Это, в общем, нормально, но хуже, чем когда вежливо приглашают.

Однако же, золото это… Это золото, клянусь изжеванным хвостом Змея! Это огонь моря и свет Эгира, слезы Фрейи и искры Драупнира! Негоже ему быть выброшенным, словно рыбья чешуя, в кусты.

Мой пропитавшийся пивом (и чем-то еще вроде сладкой крепкой браги, емкости с которой также обнаружились на столе), разум увидел решение насущных проблем.

Нет денег?

Некуда приложить руки?

Ну, так пойди, Конь, и достань свое золото, и свою чудесную воду!

А с другой стороны, в прошлый раз руны сказали мне этого не делать, и были правы: пойди я за своим добром, наверняка попал бы в неприятности.

Понял!

Надо спросить руны.

Я запустил клешню в мешочек.

Золото, однако, манит.

Но как же мне надоели эти леса и болота!

Опять же, где-то там мой добрый друг, скучно без него.

Зато сейчас вокруг земляки, и я снова увижу море, а Уильяму надо решать свои дела с отцом и Эллис, у него свои дела.

Очень хотелось с хирдом, ржание коней и шелест дубрав не для меня; песня ветра и волн, плеск весел и шепот сокола фьердов — вот, что мне снится почти каждую ночь.