Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат

— И за один год добро сокрушило Тьму, наползавшую на мир и грозившую его поглотить. В том помогли чародеям и жрецам великие талисманы, хранившиеся в храмах со времен, когда небожители ходили по земле, и созданные по советам бессмертных...

Глядя на серьезное и строгое лицо Анизы, Торнан чуть не рассмеялся. Он вспомнил, что не так уж и давно эта женщина весьма любила одно занятие — усевшись к нему на колени в чем мать родила и нежно обхватив его за шею, «поиграть в слова» — придумывать новые названия для того, чем они занимались прошедшей ночью...

Видимо, выражение лица его выдало.

— Ты меня слушаешь? — резко оборвав рассказ, спросила Аниза.

— Слушаю, — кивнул Торнан.

— И что скажешь?

— Что скажу? — осклабился он. — Скажу, что неправильно живу. Взять хоть наших с тобой знакомых по западному побережью. Грудд — на дочери капитана сиюмского порта женился. Серхан — тот уже второй корабль покупает. Кешт Сухорукий — трактир открыл. Ты вот в жрицы вышла. Один я, дурень, как махал железками, так и машу. Надо бы и мне научиться так хорошо сказки рассказывать, как ты... Глядишь, и будет толк.

Похоже, такой реакции его собеседница не ожидала.

— Торнан, ты, похоже, не понимаешь, насколько все серьезно, — умоляюще сжала руки Аниза. — Знаешь ли ты, что написано в священных книгах? В книге Т’Зиан, в книге Айгана, в свитках тормейских предсказателей, в пророчествах Магура, в конце концов... Пойми — везде говорится о том, что Тьма не повержена, не уничтожена, а лишь затаилась. И она вновь вернется спустя двадцать тысяч лун. Все дружно поминают эти двадцать тысяч лун! Двадцать тысяч лун — полторы тысячи лет. Они уже прошли, Торнан... Понимаешь — прошли?

— Я это все понимаю, уважаемая, — пожал Торнан плечами. — Сам любил сказки в детстве. Но мои ребята и не такое рассказывали — зимой, когда делать нечего, только байки у очага травить. Под добрую бражку. Я ведь не первый год живу — наслушался и про волшебные острова, и про заколдованные замки, и про мечи-кладенцы. Сам когда еще сопляком был, три луны в зимбаррских джунглях доспехи бога искал, чуть крокодилы не съели! Так ведь мы туда не по своему хотению поперлись, князь Кумой нас нанял...

— Но послушай...

— Нет, ты послушай меня, уважаемая. Ты, Аниза, конечно, не дура, только вот за всю жизнь нигде, кроме Сиркаса да Корга, пожалуй что и не бывала. А я по свету побродил, как тебе и не снилось, даром что я помоложе. Так вот, самый сильный маг, которого я видел, мог разве что вызвать дождь, а перед этим полдня пыхтел, надувался и бил в бубен похлеще скомороха. Подозреваю, богу дождя, или кто там сидел в небе, просто надоело до чертиков слушать его завывания! А вот еще — был у норглингов такой шаман, Эгри Головотяп. Он, говорят, амулеты делал надежные — от стрелы, меча и секиры. Так вот, я буду не я, если вот этой самой рукой, — продемонстрировал он свою длань, — не развалил его аж до печенок! А тролли, к твоему сведению, — это всего-навсего здоровенные обезьяны, и разума у них меньше, чем золота в муравейнике. Кидать камнями и махать дубиной его хватает, но и только. И стаями они не живут — одиночки, наподобие медведей. А уж насчет того, чтобы троллиху в жены взять... — Торнан усмехнулся. — Ты вот хоть одного тролля видела? Ну хотя бы чучело? А у нас они живут. Меня по малолетству охотиться за ними не пускали, но дядька мой три шкуры добыл.

— Ну, не знаю, — Аниза не скрывала раздражения. — Не забывай — за тысячелетия много могло измениться. И тролли могли потерять разум. Кстати, а разве медведи не живут стаями? Я сама читала записки князя Эдино — он как раз ездил послом в ваши края. Так вот он вспоминал про то, как ему со спутниками пришлось отбиваться от стаи разъяренных медведей и как те выскакивали из сугробов, в которых прятались.

— Это ж сколько выпить было надо?! — расхохотался Торнан. — Медведи — зимой! Зимой они спят.

— Хорошо, — поджала губы Аниза. — Оставим на время твоих уважаемых медведей и древние тайны. Поговорим о днях нынешних. Прошел слух, очень похожий на правду, что кто-то охотится за древними магическими артефактами конца Золотой, или как еще говорят, Старой эры, в особенности теми, что имеют отношение к временам Великого бедствия. Затем были ограблены два храма — Севза в Коринте и Эйпоны-Всадницы в Марсалии.

«За три моря отсюда», — отметил Торнан про себя.

— В наше время падения благочестия храмы грабят все чаще, — вздохнула собеседница, — но тут было кое-что еще: вместе с золотом и самоцветами похитители взяли и священные предметы — шлем Арса и палицу Ификлия. Зачем бы ворам эти вещи?