Владимир Лещенко: Торнан-варвар и жезл Тиамат

Мужчина был немолод, рыхл и явно проводил дни в телесной лени. Но глаза его с набрякшими под ними мешками были живые, умные и жесткие. И женщина — красивая и властная — терялась под их взором.

— Честно скажу, Гормер, я до сих пор сомневаюсь...

— Тебе мало было сообщений из провинций и других земель? Мало пророчеств? Мало того, что астрологи прочли по звездам? Мало тех книг, которые я тебе показывал? Если уж Эрдест — а ты знаешь, как он ко мне относится — не спорит...

— Но может быть... вдруг это совпадения? Бывало же и раньше подобное...

— А вдруг нет?!

—Ну не знаю, дорогой, — бросила она. — Но даже если и так — то почему это поручено мне? Я хоть и не последняя по чину, но в школах не обучалась, к тайнам не допущена, да и вообще — знаешь ведь, чем я занимаюсь?

— Вот именно поэтому тебе и поручено это дело. Там, где не справились наши мудрецы и маги, должен помочь здравый смыл. А насчет тайн и прочего не беспокойся. Тебе помогу я. Ну и Эрдест немного.

— Ты и его привлек?! — удивилась женщина.

— Да, Ан, а что ты так удивилась? Он ведь не как мы с тобой, а еще и немного верит в те святые истины, которые проповедует. Для него наши свары — мелочь по сравнению со служением, и будь наш мир так же чист, как и раньше, то именно он стал бы Великим Предстоятелем. Чего, к нашему счастью, не будет.

— Но все же — почему я?

— Ну, есть еще одна причина. Если — вернее, когда — мы достигнем успеха, ты не будешь пытаться отнять у меня плоды победы. Ты ведь знаешь, что очень мне обязана, а неблагодарность тебе вроде бы не свойственна. Опять же ты, как человек, к высшим тайнам непричастный, просто не сможешь этого. — Он негромко рассмеялся. — Ну, иди и приступай. Грамота на полномочия от короны у тебя будет завтра, а уж во всякие мелочи я не вмешиваюсь. Тебе виднее, как выполнить повеление нашей богини.

— Но... Может быть, ты не будешь настаивать на... — Женщина запнулась.

— В чем дело, дорогая? — улыбнулся мужчина. — Ты чем-то смущена? Но я тебя знаю с двенадцати лет, и сколько помню, ты всегда была очень живой и... нестеснительной.

— У меня ведь больше нет никого... — начала было она.

— А вот это будет лишним поводом постараться, чтобы наша затея закончилась успехом, — вкрадчиво-жестко резюмировал мужчина. — Ты ведь постараешься, да?

«Постараюсь уж! — про себя процедила женщина. — Ты ведь не оставил мне выбора, старый змей!»

Но, внешне не выдав ничем своих чувств, только склонила голову в знак покорности.

— Что ты мне клеишь?! — прорычал капитан, приподнимаясь. — Что ты на меня повесить хочешь, чернильница старая?!

— Ты мне не тычь! — выкрикнул судейский. — Я тебе, то есть вам... И вообще — я с вами свиней не пас!..

— Это конечно, — согласился Торнан. — У моего отца тебя бы точно свиней пасти не взяли. Пожалели б... — Он не стал уточнять, кого именно: чиновника или хрюшек. — Так, значит, это я ни с того ни с сего напал на пятерых бандитов, ни с того ни с сего порезал их и еще пытался бежать? — зло продолжил он. — Удивительные дела творятся в нашем королевстве!

— Убитый вами мэтр Бо в списках граждан числится как стряпчий при Купеческом Суде, — сообщил чиновник.

— Стряпчий?! — иронически протянул Торнан. — Не знаю уж, что он там стряпал, только вот трактирного слугу он прирезал, как поросенка! Или, может, парня тоже я прикончил?

— На этот счет показаний нет, — ответил судейский. — Возможно, в суматохе он сам упал на собственный нож.

— Да ну? Аж три раза? И один раз — горлом?

— Все может быть. — уклончиво сказал служитель закона.

Почему-то это невинное замечание окончательно вывело офицера из себя:

— Ах ты крыса бумажная!!! Да я тебя...

Но в суде городского магистрата славной столицы королевства Кильдар уже накопили опыт общения с буйными посетителями. Торнан еще только успел вскочить, а на плечах его повисли сразу четверо стражников.

— Увести, — скомандовал чиновник, — пусть в камере остынет.

— Слон без хобота! Кабан кастрированный! Петух ощипанный! Любовник козлиный! — ревел Торнан, пока стражники волокли его по коридору (с должным почтением — капитан все-таки) в отведенную ему камеру.

Когда его впихнули внутрь, он еще успел метнуться к двери, но на какой-то миг опоздал, и засов лязгнул перед самым его носом.

От души вмазав обеими кулаками в потемневшие дубовые доски, Торнан плюхнулся на топчан и уселся, повесив голову. Вспышка ярости словно отняла у него все силы. Даже когда через час принесли миску с густым варевом из солонины и несколько ломтей хлеба — завтрак, он же обед, он же ужин, — капитан не стал кидать пайку в лицо разносчику через дверцу, как сделал вчера, а смиренно попробовал это съесть. Но, несмотря на то что брюхо уже подводило, он сумел заставить себя проглотить лишь пару ложек, подумав, что если таков паек привилегированного узника-офицера, то чем же кормят простых смертных? В дни его юности заточенных как будто кормили лучше...