Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат

Как с удивленными лицами сотник передавал какому-то типу в пышной хламиде конфискованные у Мариссы грамоты...

Как явился другой тип в такой же хламиде, но носившей следы всего, что тот съел за завтраком, — видать, побывал на кухне или увидел порубленных телохранителей...

А потом их приволокли обратно в дом и поставили на колени перед тощим, уже не первой молодости человеком, выглядевшим как книжник или учитель, — это и был наследник престола Лукерий Товис. Он только растерянно озирался да подслеповато щурился, рассматривая их сквозь отшлифованный кристалл бледного аметиста.

Наконец его адъютант осведомился: не хотят ли они воспользоваться своим правом и попросить у царственной особы милости и справедливого суда?

— Хотим, хотим!!! — прежде чем Торнан сообразил что-либо, завизжал Чикко, брякаясь на пол перед принцем. — Просим у царственной особы милости и справедливого суда!

Наследник аж вздрогнул, торопливо закивал и исчез за спинами драбантов.

— Ну и чего ты добился? — спросила Марисса, когда их, стянутых цепями, сунули в подвал усадьбы.

— Того хотя бы, что нас не вздернули сразу, — пояснил Чикко и замолк.

Выглядел он постаревшим лет на пятнадцать — священный танец высосал из него все силы. Видать, за все надо платить.

Потом их десять дней везли в закрытых повозках через всю империю, к столице — каждого в своей повозке, прикованного на цепи за ошейник. И вот привезли сюда, в эту тюрьму, стоявшую напротив дворца, слева от которой был храм местной богини истины и правосудия — Йусты, а справа — здание Имперского Трибунала.

Честно говоря, Торнан думал, что их доставят к местному владыке и тот прикажет их немедля казнить — вот и все правосудие и справедливость. Но нет — их судили по всем правилам, в соответствии с местными законами, в которых всякая буква была священной, и отступить от нее было никак невозможно.

Следствие длилось уже почти два месяца, да еще так, что временами ему казалось, что суд никогда не настанет.

Дело в том, что обвинение стало в тупик. Не говоря уже о том, что убийцами были люди самой почитаемой в Логрии богини, к тому же не просто люди, а посол храма с сопровождающими лицами, была еще занятная закавыка.

Имперские законы не зря называли законами на все случаи жизни. Они предусматривали ни много ни мало — сорок девять видов убийства.

Убийство простое, убийство жестокое и совершенное с особой жестокостью.

Убийство жреца, офицера, сборщика налогов, убийство благодетеля облагодетельствованным и бывшего хозяина — вольноотпущенником.

Убийство с расчленением трупа и без такового. Убийство из ревности, мести, похоти естественной и извращенной. Убийство любовника мужем и мужа — любовником. Убийство с целью кражи скота и просто кражи. Убийство гостей хозяином и хозяев — гостем (однако Торнан не провел ночь под крышей покойного герцога, а стало быть, не мог считаться его гостем).

Но вот убийства с целью спасения жизни той, кто предназначался к обряду великого гостеприимства, законы не предусматривали. И знаменитое альбийское правосудие, которым эта забавная империя так кичилась, застопорилось.

Их допрашивали вместе и порознь, по двое и вновь поодиночке. Допрашивали одного в присутствии двух других или кого-то одного, допрашивали двоих в присутствии молчащего третьего, и вновь по одному. Их то сажали в одиночные узилища, то вновь возвращали в эту камеру.

Следователей интересовало буквально все. Они задавали Торнану, на его взгляд, совершенно идиотские вопросы. Например, не домогался ли покойный Антеус Мариссы, не оскорблял ли богов, в которых Торнан верит, не было ли родовой вражды у их предков до седьмого колена включительно, не могли ли каким-нибудь образом Торнан и Антеус состоять в родстве?..

Затем комиссия жрецов-демонологов тщательно выясняла вопрос: а не есть ли все случившееся следствие козней злых духов? Целых три дня два почтенных старца, представившихся членами Альбийской академии, внимательно изучали Чикко, расспрашивали о чем-то, сверяясь со свитками и рисунками, пока не подтвердили — да, это есть доподлинный фомор, и ошибки быть не может. Почему-то это тоже было важно для судей.

Более того, каждому из обвиняемых были назначены адвокаты — специальные люди, получающие жалование в храме Йусты, которые следили, чтобы их «законные права» не претерпели никакого ущерба. Они тоже задавали вопросы и что-то записывали.

Пару раз пришел местный жрец Тиамат — толстый, еще молодой скопец, бормотавший какую-то чушь насчет того, что госпожа посол совершила нечто ужасное и он теперь не знает, чем помочь, и хотя, конечно, он обратится к императору, но...