Всеволод Мартыненко - Белое солнце Пойнтера

Посольство прежде всего встретило меня нормальным освещением, более привычным глазу, нежели зеленые сумерки морского дня и кофейные — наземного вечера Хасиры. Гнилушки в оранжевых колбах давали куда более теплый свет.

После недолгой пробежки по коридорам я обнаружил разом всех нынешних обитателей здания. То есть обитательниц. В предбаннике. Точнее, в холле с бассейном, предшествующим парной.

Мог бы и сам догадаться, где искать, без лишней беготни — непривычным к жаре эльфям это помещение полюбилось с первого же дня на новом месте. Сейчас все четверо, включая драконидку и унтер-бандершу, обретались не в бассейне, а на ближней его стороне, где площадка пошире была занята массажным столом и парой туалетных столиков с трельяжами для лучшего обзора. Дело-то к ночи, жара уже спала — можно и чем полезным заняться.

Картина в мягкой вечерней палитре, оживленной бликами от прохладной ароматной воды, разворачивалась на редкость колоритная: мои жены с компаньонкой усердствовали в приведении себя к канону хасирской моды.

Первой, очевидно, решилась Хирра. Как в силу симпатии к Исэсс, так и по причине общей покладистости. В чужой алтарь со своими клятвами не ходят, а тем более в чужую баню. Хисах — это надолго, значит, лучше сразу привыкать к здешним порядкам. Так что к вечеру нынешнего дня моя высокородная уже обрела все местные признаки добропорядочного шика. Ворох прозрачных покрывал искристо-пепельного отлива не скрывал четких линий и точек хны на коже темного серебра. Всего где-то на треть площади тела — узор, подобающий жене государственного чиновника высшего ранга.

Келла, похоже, раскачивалась дольше и доверилась только рукам старшей подруги. Хотя у драконидки опыта в таких делах, конечно, побольше, допустить ее до себя моя древнейшая не захотела. Но темная эльфь не подкачала — художественного чутья у нее не отнимешь, к тому же она явно успела потренироваться на Пемси. Пышечка, правда, на полное преображение не решилась, украсив росписью лишь руки, ноги и совсем немного — физиономию. А обнажиться до набедренной повязки, как жены, хотя бы и под прозрачной накидкой, не захотела совсем. Вот уж от кого не ожидал стыдливости…

Впрочем, она же человек. А я уже привык к эльфям и их своеобразному пониманию благопристойности. Которая не в облике, а в образе. Действий в том числе, но чаще — мыслей.

Словом, унтер-бандерша сохла на пуфике, растопырив свежераскрашенные конечности, рядом с приготовленными для нее самой и ее атаманши покрывалами — в отличие от драпировок Хирры, бирюзово-синими, как стрекозиное крыло. Сама Келла нежилась пузиком вниз на низенькой кушетке, перекинув обильную медовую гриву через плечи вперед, на скрещенные под подбородком руки. Моя высокородная колдовала над узором у нее между лопатками. Под чутким руководством наложницы, ненавязчивым оттого, что почти беззвучным. Змеиный язычок Исэсс имел свои преимущества.

В разгар этой сцены я и вломился. Влетел, запыхавшись, весь в засохшей соли и приставших водорослях. Да еще с совершенно пиратскими плоскими кольцами ревербераторов в обоих ушах. Точь-в-точь песчаный купец. Только ятагана в руках не хватает. Или буздыгана какого-нибудь…

Первой из присутствующих опомнилась и среагировала на данное явление моя высокородная. Обеспокоенно выпрямившись во весь свой шестисполовинойфутовый рост и склонившись надо мной, она принялась легкими скользящими движениями обирать с моих плеч прилипший морской мусор и стряхивать соль, при этом что-то успокаивающе приговаривая.

— А? Что?! — По уже появившейся подводной привычке я завертел головой, нащупывая направление.

— Когда идут купаться, серьги снимают, милый! — Хирра как раз заботливо вынула означенные украшения из моих многострадальных ушей. Наложенное на них обезболивающее заклятие тут же перестало действовать — свежие ранки, разъеденные морской водой, принялись саднить во всю мочь. Чуть пополам не согнулся от боли.

— Эти как раз наоборот одевают, милая! — зачем-то прошипел я в ответ, схватившись обеими руками за уши.

Обменявшись этим гоблинским обращением, мы оба немного успокоились. Во всяком случае, я точно пришел в себя. Славный пример семейного общения получился для Исэсс. Памела-то уже привычная, хотя отучиться от именования старшей жены по полной форме так и не сумела.

— Где обнову подцепил? — вложила свою долю в формирование образа семьи моя древнейшая.

— В Аква-Кале, на площади Уфии аль-Риххол, — с ухмылкой ответствовал я. Пусть погадает, где это.