Александр Мазин - Волки Одина

Санёк подошел к одному из паровозов. К тому, из которого, как он видел, выскользнул человек. Сейчас боковая дверь была заперта, значит, внутри кто-то есть.

Санёк постучал в дверь прикладом автомата.

Тишина.

Тогда он вскарабкался на гусеницу, подобрался к водительской амбразуре:

– Эй, там! – позвал он. – Это я, Санёк… – подумал и добавил: – Химера. Я сейчас покажусь, не стреляйте.

И заглянул в щель.

– Сашка! – раздался изнутри знакомый голос Бабочки. – Живой! Что снаружи?

– Тихо.

– Точно? – Это уже Голова.

– Сам посмотри, – предложил Санёк.

– А Шахид где?

– Хороший вопрос. Я должен знать?

– Он вышел минут двадцать назад.

Ага. Значит, это был Шахид. Санёк почему-то так и думал.

Открылась боковая дверь. Голова выбрался наружу первым. За ним – Кирилл.

– А Любка где? – спросил он.

– Ранена. Там, – он показал на здание клуба. – На чердаке.

– Серьезно? – Это уже Ёрш. – И ты ее бросил?!

– А вы нас – разве нет? – парировал Санёк.

– Закрыть базар! – рыкнул Голова. – Черноухие что, ушли?

– Я так не думаю, – ответил Санёк.

– То есть? А почему тогда тихо?

– Я думаю, мы их – того, – сказал Санёк. – Минусовали.

– Всех? – недоверчиво произнес Голова.

– Можешь проверить.

Санёк злился. Пока он рисковал жизнью и бился с чужими, эти отсиживались внутри паровоза и теперь еще и недовольны чем-то. И это называется: свой трапп.

– Кир, глянь, что во втором паровозе, – распорядился Голова. Спрыгнул, угодил на труп Черноухого, выругался вполголоса.

Вдруг что-то произошло. Что-то такое возникло в воздухе… Санёк запрокинул голову и увидел, что звезды… не то чтобы померкли… Небо будто подернулось серебряной вуалькой, мелкими-мелкими искорками. И на площади возник еле заметный даже не свет, проблеск, мерцание… такое знакомое…

Но вспомнить, где он его видел, Санёк не успел. Сверху обрушился поток белого огня. Площадь вмиг осветилась, да поярче, чем в полдень. Жгущий глаза ледяной свет, порождающий черные гротескные тени.

Рядом ахнул Кирилл.

Санёк глянул вверх и ослеп…

Порыв холодного ветра хлестнул по лицу, и свет погас так же внезапно, как появился.

Санёк ничего не видел. Совсем ничего. В глазах прыгали яркие пятна. Почему-то цветные… Еще хотелось забраться под паровоз, свернуться клубком и не шевелиться.

Но – отпустило. Санёк помотал головой.

– Что это было, Иван?

– Миротворцы, – сипло выдохнул лидер траппа. – Повезло. Обошлось.

Из тех, кто праздновал с Саньком вступление в ряды клана, выжил только один человек. Черноухие приняли его за мертвого. Один человек – и весь трапп Головы. Правда, Шахиду прострелили обе руки и сломали пару ребер (от смерти уберег броник из паучьей нити), но в том, что он выживет, сомнений не было. Еще опасно пострадала Любка. Пуля попала в берцовую кость. Как она после такой раны сумела еще жгут наложить, уму непостижимо. Это же гарантированный болевой шок. Но – сумела.

У всех остальных – легкие ранения.

Черноухих полегло больше шести десятков. Большую часть скосили пулеметы паровозов. В бывшем праздничном зале тоже полегло изрядно. Прибирались в нем несколько дней. И ремонт требовался тоже основательный. Стрельба, а особенно взрывы гранат плохо сказываются на интерьере.

Чистильщики ходили мрачные и угрюмые. Даже драгоценные бруски палладия не поднимали настроения. Санек клановцев понимал: погибли их товарищи. Те, с кем они делили опасность, паек и хабар. Кому доверяли. Друзья. Братья. Братья и сестры. Женщин Черноухие тоже добили. Вообще от клана осталось меньше половины. Пятьдесят два бойца. Правда, лучших, потому что для обороны захваченной горючки Барабас отрядил именно лучших, сделав исключение только для траппа Головы. Теперь Корней был в глубочайшем трауре. Считал, что гибель половины клана – его вина. Мог бы ведь и сообразить, что Черноухие могут напасть на поселок и оставить там пару десятков асов. Таких как Шахид. Шахид, надо отметить, и добил последних Черноухих. Самого последнего пристрелил из пистолета, когда тот уже собирался сделать контрольный выстрел в Шахидову голову. Но, увидав направленный пистолет, решил прострелить Шахиду руку. И попал, куда целил. Шахид – тоже. Только целил он не в руку, а в лоб.

Жаль, что к этому времени черноухие уже добили раненых.

Сам Санёк отделался пустяками. Поцарапанным ухом, шишкой на голове. Вполне мог функционировать на пользу клану. Но Барабас, которому так и не удалось отказаться от должности кланового лидера (терзаемый совестью, он пытался), Санька из Игровой зоны выставил.