Уильям Николсон - Последнее пророчество

— Хочу, чтобы наша семья никогда не расставалась.

Кестрель пожелала то же самое:

— Хочу, чтобы наша семья никогда не расставалась.

Бомен ощутил знакомое тепло и, даже не веря, что такое возможно, сказал:

— Хочу, чтобы наша семья никогда не расставалась.

Аира Хаз мягко произнесла:

— Хочу, чтобы у меня хватило силы.

Анно Хаз промолвил:

— Хочу, чтобы мои родные всегда были счастливы и спокойны.

Пока прочие спали, Мампо нес вахту. Стояла глубокая ночь, низкие облака закрывали звезды. Мерцающее пламя костра умирало, обращаясь в едва тлеющие угольки, и Мампо понял, что почти ничего не видит. Тогда он закрыл глаза и принялся слушать. Так, тихо сидя у костра, чувствуя слабую ноющую боль в боку и ноге, Мампо позволил своим мыслям обратиться к Кестрель. Теперь она смотрела на него совсем по-другому — юноша был уверен в этом, — с благодарностью и, более того, с уважением. У Мампо не было времени поговорить с ней, однако он не мог ошибиться. Когда путешествие завершится, у него еще будет время. А сейчас задача Мампо проста: охранять Кестрель и оберегать ее от бед. Он должен защищать всех этих замечательных людей, которых так любит. Благодаря Доминату Мампо узнал свою силу. И раз он выбрал эту судьбу, значит, теперь ему предстоит сражаться и убивать. Он еще удивлялся своим новым способностям и считал их чем-то случайным, незаслуженным и даже немного пугающим. Однако Мампо гордился, что у него теперь есть свое дело и что Кесс нуждается в нем.

Мампо сидел у костра, вслушиваясь в ночные шорохи. Где-то неподалеку поток струился по каменистому ложу, нежное бормотание воды смешивалось с затихающим потрескиванием огня. Время от времени пролетала ночная птица — крылья едва шевелились, вызывая слабое колебание воздуха. Какие-то маленькие невидимые создания шуршали под ногами: шурх-шурх-шурх. И за всеми этими звуками Мампо различал непрекращающийся барабанный бой, медленно и приглушенно стучавший в его сердце.

В лицо ударил порыв ветра. Мампо открыл глаза и увидел, что облака несутся по небу на запад. Появились звезды и молодой месяц. Юноша различил знакомые созвездия — Серп с длинной рукоятью и Венец с тремя остриями.

— Ты не спишь, Мампо?

Он вздрогнул. Рядом появилась Пинто.

— Пинто! Почему ты не спишь?

— Не могу.

— Ты должна спать. Завтра предстоит целый день пути.

— Так ведь тебе тоже. А ты еще и ранен.

— За меня не беспокойся. Я сильный.

— Тогда и я сильная.

Мампо ласково посмотрел на девочку и заметил, что она дрожит.

— Я разведу костер.

Он принялся ворошить тлеющие угольки, вытаскивая не прогоревшие концы веток, и вот костер снова загорелся. В его мягком мерцающем свете стали видны остальные путники, вповалку лежащие на земле, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Глаза Мампо отыскали Кестрель — она лежала между братом и матерью, своей рукой сжимая руку Бомена.

— Ты все еще любишь ее, Мампо?

— Люблю, — просто ответил он.

— А если она умрет?

Мампо посмотрел на Пинто изумленно.

— Не говори так.

— Нет, ну а все-таки?

— Я не хочу об этом думать.

— Тогда ты забудешь ее и полюбишь какую-нибудь другую девушку. Обычно так и бывает.

— Послушай, никто не собирается умирать.

— Не будь таким глупым, Мампо. Все умрут.

— Это случится не скоро.

— Кесс умрет раньше меня, потому что она старше. И тогда ты станешь моим. Ты сможешь любить меня, когда состаришься.

— Ну, хорошо, — сказал Мампо, которого тронула горячая преданность девочки. — Я буду любить тебя, когда состарюсь.

Несколько секунд они сидели молча, разглядывая огонь. Затем чуткие уши Мампо услыхали звук, не похожий на треск горящего дерева. Кто-то приближался к костру.

Мампо прыжком вскочил на ноги и вытащил меч.

— Оставайся здесь! — скомандовал он.

Девочка вернулась к спящим родителям, а Мампо молча скользнул в темноту. Теперь и Пинто слышала шаги, но внезапная вспышка яркого пламени сделала ночь вокруг совершенно непроглядной. Девочка услышала, что шаги затихли. Затем раздался неясный гул голосов. Женских голосов. И вот Мампо возвратился в круг оранжевого света, отбрасываемого костром, а с ним шли две женщины — толстая и худая. Обе дрожали от холода и выглядели страшно напуганными. Мампо отвел их к костру.

Толстая сказала:

— Сюда, детка. Сейчас моя девочка согреется.

Худощавая не ответила ничего. Она просто присела к огню и опустила голову.

Мампо прошептал Пинто: