Алекс Орлов: Золотой пленник

— Да ни за что, ваша милость, собака он!

— Зачем за нами наблюдал — говори правду, ты лазутчик?

Задержанный еще ниже опустил голову:

— Я есть хочу, честное слово, дайте корочку, ваша милость — век благодарить буду...

— Ну ладно, Рудвар, догонишь нас, — сказал Земанис и, толкнув возницу в плечо, добавил: — Трогай!

Тот ударил лошадок вожжами, они дернули воз и потащили по каменистой дороге.

Питер оглянулся. Рудвар, Ниман и лазутчик остались стоять на дороге — на первый взгляд, там ничего не происходило.

— Не смотри туда, Питер, — холодно произнес Земанис.

— А что они с ним сделают, дядя?

— Они постараются выяснить, кто его послал сюда и с какой целью.

— Но кто его мог послать — он ведь сказал, что ищет еду?

— Ты еще так наивен. — Земанис обнял племянника. — Однако нужно взрослеть, люди не всегда говорят правду, и к этому нужно быть готовым. Этот оборванец выглядит достаточно упитанным, а рваную одежду носит для отвода глаз. Здесь, на дороге, он высматривает обозы вроде нашего, а потом сообщает своей шайке, и те режут добрых людей, чтобы забрать товары и золото. На дороге это обычное дело.

Через пару минут послышался топот — Рудвар и Ниман догоняли обоз. Питер обернулся, начальник стражи выбросил на обочину пучок сухой травы, которой вытер меч, прежде чем убрать его в ножны.

Поравнявшись с повозкой хозяина, они придержали лошадей.

— Ну что? — спросил Земанис.

— Их двадцать семь человек, в двух часах к западу у них в пещере логово.

— Вот как, — покачал головой купец. — Значит, нам повезло.

— Они бы не осмелились — у нас много людей.

— И то верно.

— А почему я не вижу его на дороге? — спросил Питер, снова оборачиваясь. — Вы его уже отпустили?

Рудвар покосился на хозяина, дал лошади шпор, и они с Ниманом унеслись вперед, оставив дядю объясняться с племянником.

— Не задавай вопросов, Питер, нас с тобой не должно касаться, как Рудвар поступает с такими людьми.

К вечеру пятого дня пути обоз въехал в плодородную долину, по обе стороны насыпной известняковой дороги потянулись нарезанные квадратиками участки полей. В этом крае хорошая земля была редкостью, поэтому каждый ее клочок обрабатывался со всей тщательностью, наделы выглядели словно пышные грядки и работникам было дело до каждого всхода. Тот тут то там, волоча нехитрые орудия, по междурядьям ходили погоняемые крестьянами мулы. Рядом работали женщины и дети, они с интересом посматривали в сторону обоза.

Скоро в вечерней дымке среди островерхих кипарисов стали появляться красноватые черепичные крыши Индзора. Город казался нарядным, куда более радостным, чем вечно дождливый Гудбург. Питеру захотелось сразу попасть на его улицы, но со всем обозом туда было не пройти.

Место для остановки выбрали на большом постоялом дворе, который теперь, в межсезонное время, выглядел пустым. Даже сорок возов в загородке занимали совсем немного места, а коновязей было столько, что их ряды, казалось, уходили к горизонту.

Нух Земанис лично проверил, как укрыт товар, сколько и какого корма дано лошадям, а еще собственноручно выдал местным сторожам медных денег, чтобы они получше смотрели за его имуществом.

Охранникам с погонщиками место для ночлега указали под длинным навесом с плетенными из лозы стенами, а Питеру с дядей достались двухкомнатные апартаменты в каменном доме, с мебелью, теплой водой в умывальнике и чистой уборной.

Питер сразу лег спать, он почувствовал, что очень устал за эти пять дней, хотя в обозе он этой усталости не чувствовал. Назавтра дядя обещал показать, как нанимать работников в чужом городе, поскольку этот поход был для Питера учебным.

Утро пришло с теплыми лучами солнца, пробравшимися в комнату через щель между ставнями.

Питер потянулся, открыл глаза и улыбнулся — теперь дорожное приключение казалось ему желанным. Еще один день, и снова в путь — навстречу неведомым местам.

Подойдя к окну, Питер выглянул во двор — там уже вовсю кипела жизнь, на большом очаге готовился завтрак для слуг и охранников, между возами ходил Нух Земанис и отдавал возчикам распоряжения.

Питер понял, что дядя пожалел его и дал поспать, хотя сам, надо полагать, встал еще до рассвета.

Умывшись из фаянсового рукомойника, Питер вытерся мягким, надушенным полотенцем и вышел во двор.

Заметив его, дядя приветливо помахал рукой.

— Сейчас будем завтракать!

Подойдя ближе, он обнял Питера и тут же поделился переживаниями: