Ирина Якимова - Либитина (СИ)

— Я по-прежнему поддерживаю твою цель, я лишь исправила твою ошибку. Я защищала твою мечту, Нонус, мечту, которая стала действительно дорога и мне! Разве это предательство? Ты сбился с дороги, может, это Бездна ненависти затуманила тебе разум, как мне когда-то… Но сейчас дорога вновь открыта, и мы еще достигнем наших целей, и твоей, и моей, вместе.

— А что она, твоя цель, Ариста? Хоть раз ты определяла ее ясно? Исцелить вампиров, сделать их обратно живыми людьми? Об этом нет даже сказок, такая это нелепица, — в тоне Нонуса, уязвленного моими замечаниями об ошибке, опять прорезалась сталь, шум волн стал грозным, как перед бурей. Напряглась и я:

— Значит, такая сказка будет! Признаться, я полагала, что ты разделяешь мою мечту, Нонус…

— Мне нравится твое стремление найти надежду для всех, но не твоя мечта. Я надеялся, однажды ты откажешься от этой иллюзии и просто разделишь мои планы. Ведь цель исцелить вампиров нелепа, Ариста. Ничего не вернуть назад, потому что жизнь Макты рассеяна в мире. Да и зачем спасать этот мир? Диос мечтает хоть на мгновение вернуть прежние времена, видимо, вслед за мужем, мечтаешь об этом и ты. Разочарую: я жил за полтораста лет до вас, и тот прежний мир был ничуть не лучше нынешнего. Несправедливости, лжи, глупости, жестокости было достаточно и без carere morte!

— Ты же мечтаешь о будущем идеальном мире, почему не помечтать и мне? — робко заикнулась я, но Нонуса было уже не остановить:

— И пытаешься воссоздать его через кукол в нелепых играх на улицах Карды? Ты тешишь себя иллюзией, Ариста! Ты раздариваешь себя понапрасну мертвым и оттого бесполезным людям. А ответ на вопрос, возможно ли исцеление для тварей, следует поискать в обыкновенном зеркале. Взгляни на себя! Можно ли вернуть твой облик к тому, что был до обращения? Наверное, можно улучшить цвет кожи, заново отрастить волосы, нарастить плоть на костях… но что делать с этими пустыми глазами? С этой зловещей и мудрой улыбкой? Как стереть все картинки лжи, несправедливости, глупости и жестокости из памяти? Это невозможно, а, значит, и вампиры обречены. В новом мире, — который сегодня ты не дала мне начать строить! — их, ослабевших, просто сметут красивые и сильные светлые создания Бездны — и это будет правильно!

— Детей любви или ненависти привести в мир — будет решать новый «Макта», и только он, Нонус. Твой Ари сегодня привел бы детей страха, лишь поэтому я остановила тебя. Знаешь, мне кажется, чтобы создать Бездну любви, на место Макты должен встать юный, добрый, чуткий к красоте живого человек. Тот, что один будет сильнее всей Бездны ненависти, — глухо, как ветер, заблудившийся в кронах высоких древних деревьев, шелестели мои волны. Нонус немного успокоился:

— Что ж, я буду искать такого. Что до твоей мечты — оставь эту иллюзию.

— Мы будем искать, Нонус.

— Нет, — море заклокотало оскорбленной гордостью, когда вампир вновь пережил игру, в которой проиграл мне, слабой женщине. — Нет «нас». Уходи, как хотела давно. Сдержи хоть это слово.

— Нонус…

— Нет! — И прозрачная стена расколола наше море надвое. Создатель полностью закрылся от меня. Волны моей печали напрасно бились об нее.

«Нонус!» — я раскрыла глаза, надеясь, что растоплю лед, если не в мыслях, так во взгляде вампира в реальности. Но напротив была лишь обгоревшая стена тронного зала. Нонус ушел. И, может быть, он ушел давно, еще в начале этого разговора…

…Перед тем, как отбыть из церкви, глава пятерки старших вампиров с благодарностью поцеловал мне руку.

— Спасибо за неожиданную помощь, леди Эмендо, — сказал Вако. — Для нас вы всегда будете желанной гостьей.

Я отдернула руку, но эта благодарность долго потом звенела в ушах… И когда выяснилось, что обиженный Нонус оставил меня, я вдруг решила принять приглашение Вако. Точка в истории Эреуса и Аристы была поставлена в церкви Микаэля, и я предчувствовала, что новый визит к пятерке старших вампиров без маски тихой помешанной также поставит точку в истории несостоявшейся мести Аристы за дочь.

За прошедшие сутки я трижды услышала, что тешу себя иллюзией, услышала от тех, к чьему мнению прислушивалась. И это слово: «иллюзия» теперь звенело в ушах. Снова и снова — ледяной колокольчик. Нет, я еще не отчаялась. Но я чувствовала, как шатка стала земля под ногами, как низко стелются на головой облака. Мир уменьшился до размеров театральной сцены, мне и моим куклам стало тесно в нем. Хотелось прорвать декорации и бежать… лететь… Но все силы ушли, и я не знала, искать ли в себе новую, дающую их, надежду, или ждать, чтобы ее в меня вдохнул кто-то извне.