Константин Нормаер - Хранитель историй (СИ)

Рик вскочил с места и, схватив со стола книгу, захотел уничтожить ее. Раз и навсегда. Порвать в клочья, смять, съесть каждый лист по отдельности только бы избавиться от врага.

Сквидли стоял напротив. Он словно выжидал, когда ярость окончательно возьмет верх над юношей и тогда он сможет окончательно поработить его непокорный дух.

— Этого не будет. Никогда! Слышишь?! Никогда!

Все изменилось в одночасье: в голову Рика, словно склизские черви полезли чужие мысли. Мысли Призрака. И не было в этом ничего удивительного — ведь сердце Сквидли находилось сейчас в его руках.

— Рик… — донеслось сбоку.

Джейсон — младший обернулся. Скиталец, неизвестно каким образом избавившись от оков, пытался встать на ноги и кинуться к нему на встречу.

Отмахнувшись, Рик без всякого сожаления, избавился от тяжкого груза. Взметнувшись вверх, книга упала прямо возле бывшего юнги, раскрывшись на новой, девственно чистой странице. В голове юноши крутилась одна единственная мысль: он надеялся, что Скиталец знает что делать.

Обернувшись, Рик столкнулся с убийственным взглядом Призрака.

— Ты совершил большую ошибку, мой мальчик. Но думаю, ты одумаешься. И очень скоро изменишь свое мнение, — равнодушно ответил Сквидли.

Но Призрак ошибся. Рик понял это, прислушавшись к собственным ощущениям. Дыхание смерти, — вот что почувствовал потомок Джейсона — старшего.

Протяжные стоны и бурчания окружили его со всех сторон. Невидимые голоса, казалось принадлежащие самому ветру, внезапно стали обретать вполне явные очертания. Каперы вырастали как из‑под земли, стремясь поскорее ухватить непокорного пленника за ноги. Их каменные лица не выражали никаких эмоций, а наполненные синильной чернотой глаза, казались жирными кляксами на книжном листе.

Черновик, написанный Сквидли впопыхах, и как ему казалось — набело, не прижился в истории, где появился другой герой. У Призрака не осталось сил подпитывать собственное сердце. Несокрушимый господин обратился заложником устоев, созданных жалким человечишкой произнесшим свое желание возле песчанного водопада. Забвенье. Пустота. Время, лишенное движения. Именно это ждет его впереди — если он не сможет уговорить потомка Лиджебая продолжить писать книгу. И если этого не произойдет, как и в тот раз, когда «Бродяга» раскололся в щепки, Сквидли превратится в утренний туман и затеряется в скалах вечного забвения.

Пустой, наполненный безразличия взгляд коснулся Рика. Удивительно, но даже окруженный духами смерти, юноша все еще пытался сопротивляться.

Призрак испугался. Странное чувство, которое он никогда не испытывал, внезапно заставило его усомниться в собственных силах. Нет, на этот раз он не будет так глуп — решил Сквидли. Уж теперь- то он не упустит свой шанс и заставит мальчишку плясать под свою дудку. Столько, сколько ему будет нужно!

Вдруг, возле левого плеча, что‑то кольнуло. Боль. Кошмарная ноющая боль. Призрак не сразу обратил на нее внимание. Последние дни, когда ему пришлось потратить слишком много сил, он испытывал ее с постоянной периодичностью. Но если до этой минуты, она была легкой, менее проникновенной, то сейчас, Сквидли чуть не взвыл, едва удержавшись на ногах.

Бессилие как резкий клинок возмездия, пронзило его насквозь, и стало медленно наматывать, словно на вертел, остаток его сил.

Он готов был растоптать каждого, кто встанет у него на пути. Только получив колкий удар, Призрак окончательно и бесповоротно проиграл.

Но как?!

Взгляд Сквидли испугано заметался по каюте, наконец остановившись на юнге. Тот, покачиваясь, стоял на ногах и, держа перед собой книгу, царапал на ее страницах ржавым, тупым гвоздем какие‑то буквы.

Всего пару шагов. Почти на расстоянии вытянутой руки Призрак замер. Он хотел помешать, схватить юнгу за хрупкую шею или, на худой конец, просто отдать приказ каперам. Но, увы, язык уже не слушался его. Ноги, руки попали в плен рождаемых книгой слов.

Используя собственную кровь вместо чернил, Скиталец продолжал писать новую историю своей жизни, где не было ни Скивдли, ни подобных ему. Там существовал единственный победитель — человек без рода и племени. Человек, который умудрился трижды противостоять собственной судьбе.

Яркий свет ворвался внутрь, нещадно расправившись с тонкими стенами каюты. Лучи, словно золотые нити, прожгли старую мебель, нанизав на себя призрачные тела пиратов.

Тело Сквидли причудливо изогнулось, слегка приподнявшись над землей. Вслед за светом, пришла тьма. Вихрь закружил поток тел, ставших подобием осенних листьев, сорванных с дерева промозглым ветром. Крики, стоны, проклятья, уже не были слышны, скрывшись в оглушаемом завывании мощной стихии.