Константин Нормаер - Хранитель историй (СИ)

— Но ведь можно все исправить. Я тоже…

— Увы, нельзя. А если и есть способ, он мне неизвестен, — перебил меня Лиджебай.

Это был наш последний разговор. Я едва не раскрыл ему свою тайну, а он в свою очередь — полностью исповедался передо мной так и не очистив душу.

На следующий день, и состоялась предрекаемая Лиджебаем встреча с незнакомцем. Тот словно сошел с книжной страницы, превратившись из одинокой точки на горизонте в грозного великана, переваливающегося, будто медведь, с лапы на лапу. Я не увидел на его шлюпе ни одной течи, хотя на вид она доживала свои последние часы.

— Приветствую вас, капитан Бероуз, — гордо провозгласил он.

Тогда мистер Сквидли еще был слишком молод, и не проявлял чрезмерной жестокости. Но, все изменилось на следующий день, когда каперы во главе с Терси организовали бунт, никому не было пощады.

И все же, порой мне кажется, что моя память навсегда исключила этот эпизод моей жизни, а багряный рассвет стал единственной границей, за которой скрыт ночной ужас и смерть тех, кто не пал духом и нашел в себе силы бороться.

Нас осталось не больше одиннадцати, когда новая команда Сквидли была почти в сборе. Канатные лестницы продолжали принимать на борт каперов, чьи сердца навсегда прекратили биться в унисон барабанной дроби гранлитских стражей.

Наблюдая за происходящим на корабле, я сам с собой играл в орлянку. Несколько раз выкинул кости, и мне выпала пара единиц. А что если и среди беды существует крохотный шанс ухватить фортуну за ее цветастый хвост, — предположил я. Очередной сброс: опять пара, и вновь единицы.

Блеф! Я не верил, что судьба способна меня обмануть. Надо только почувствовать нужное время. А место? Место уже определено. С корабля я вряд ли мог куда‑нибудь подеваться.

Ветер резко изменил направление. Напротив меня сидел кот капитана, которого я звал Крэпс и он охотно откликался на это звучное имя. После возвращения Бероуза в новом облике, Крэпс перебрался в трюм и редко выбирался на свет, стараясь как можно реже сталкиваться с новой командой. Я же, в свою очередь, сам не зная почему, сблизился с этим черным мерилом зла, который одним своим присутствием мог заставить людей осенять себя крестом и плевать через плечо, чтобы не дай бог, не накликать беду.

— Стало быть — шанс есть, — словно заговорщик шепнул я Крэпсу.

Кот ответил мяуканьем, безусловно соглашаясь со мной.

Буря наступала стремительно: путаясь в стройных парусах, скрипя мачтами, шипя бурлящими волнами. Свинцовые тучи, собравшись у горизонта, начали молниеносное наступление. В самой их глубине сверкнули всполохи, и эхо донесло оглушающие раскаты грома. Корабль подбросило на волнах и, ударившись о морскую гладь, я ощутил на губах соленый привкус крови.

Фыркнув, Крэпс рванул внутрь, в укрытие. Настала пора действовать.

Я быстро огляделся. У штурвала дежурили двое: Грек Степси и Трит Дестени — убитые во время первого бунта. Их мрачные лица были устремлены в сторону берега, а то, что происходило на «Бродяге» их мало интересовало.

— Бипси, — осторожно позвал я.

Моряку хватило короткого сигнала рукой, чтобы понять: я настроен решительно. Кивнув он стал аккуратно пробираться к мостику. Оставшиеся матросы последовали за ним. Не сговариваясь и объясняя спонтанный план спасения, все действовали как единое целое.

Воссоздавая в голове те роковые мгновения, я поражаюсь нашей безрассудной решительности. Дух истинных пиратов, умерший еще полвека назад, теперь вновь возрождался в нас. Я заметил в зубах Тейсона огромный тесак, а Грандбери намотав на кулак веревку, уже готовился вырубить одного из мертвецов.

Я попытался встретиться взглядом с каждым, кто рискнул поддержать мой план.

«Мы верим тебе, приятель, не подведи нас!»

Буря нарастала как снежный ком. Ветер, увязнув в парусах, заставил корабль дать крен. Еще бы миг и я вряд ли смог выправить ситуацию, но мне повезло. Правду говорят: фортуна не терпит трусов.

Мелкий дождь обрушился на нас настоящим ливнем. Я едва угадывал в мутной пелене очертания берега.

За моей спиной послышались отчаянные крики. Капитан стоял, заворожено глядя на мои безнадежные попытки расправиться с безмерным гнетом. Рядом с ним высилась высокая фигура нашего нового гостя. Сквидли не произнес ни слова. Мне хотелось услышать его вопли, проклятия, хоть какие‑нибудь эмоции. Но нет, он оставался нем. Лишь странный интерес к моей скромной персоне отражался на его лице.