- Ну, что вы её так держите, словно женщину! Давайте поднимайте! Нам завтра на рассвете уже отплывать, а тут даже мачта никак не установится! Вторуша! Тяните тросы! Долго они так стоять будут! – поднял голову вверх кормчий.
- Что? Не слушают? – подошёл к рыжебородому Зорген.
- А, это ты?! Да вот полюбуйся?! Понабрал один сброд, теперь мучаюсь! Пойдём лучше новгородской медовухи выпьем! Хоть что-то приятное опрокину за целый день!
- Ну, наконец-то! Мы уж заждались! – взвыл от тоски Серафим.
- Да со своими матросами задержался! – начал оправдываться кормчий. – Зовите меня Гнутый! Морское прозвище от того такое, что пять лет назад спину сорвал! Так до сих пор не могу разогнуться! – улыбнулся кормчий.
- А где же купцы?! – не понял Серафим.
- Велеслав отошёл платков дочерям прикупить! Вот с минуты на минуту вернуться обещался! Давайте лучше по кубку медовухи потребим! – предложил Гнутый.
- А отчего бы не выпить с добротным хозяином?! – ехидно прищурил один глаз Святогор. – А коли так всё ладно, может и рома бочонок, где заваляется?! Чай люди по морям вхожие, без этого морского напитка не обходятся, да и он по крепче медовухи будет?!
- А как же без рому то?! – усмехнулся кормчий.
- Ну, так неси! – поторопил старого моряка Зорген.
- Одинец! Неси сюда ром! Гулять, так гулять! – высунулся Гнутый наружу и незамедлительно притворил дверцу. – Ну, гости дорогие! Присаживайтесь по удобнее! Отведайте, чем богаты! – кормчий выложил на стол ржаного хлеба, остатки запеченной курицы, ещё нетронутой рыбы и позднее принесли ароматного рома. На борту ушкуя послышался голос купца.
Все разговоры зашли о доме, точнее говоря, кто и сколько лет его не видел. Жаль, что Максу Зоргену есть о чём рассказать, но никто не поймёт, что где-то через тысячелетие у каждого начнёт появляться автомобиль на водородных баллонах.
Некая Фёкла, племянница Велеслава, у того месяц назад посваталась за боярина Николу. Пир растянулся на две недели и три дня. Гости пили, ели и поздравляли молодых от утра до утра. Стол ломился от обилия всяческих блюд – всё началось с горячих щей и хмельного кваса. Сейчас Велислав приплывёт в Новгород и узнает, что скоро в очередной раз станет дядюшкой.
Вот у Одинца и Вторуши за неделю до торга отец поплыл рыбачить на лодке. Так до сей поры и не вертался. Одни люди говорят, мол, акула съела, а другие – помалкивают. Ну, так-то правильней про акулу своей бабе сочинить, нежели признаться, что по молодухам соскучился. Знамо – своя баба и на кол посадит голыми руками и достоинство оторвёт, коли забалуешь. Только Максим Зорген понимает, какая выходит нелепица – акула заплыла из центра Балтийского моря, чтобы одинокого рыбака в Орешке сцапать. Бред, да и только. Как только не придумают полюбовницы спрятать свих возлюбленных под своим крылом, а и верят же?! Не то, что в двадцать первом веке обезумевшие бабы за деньги покупают беременность, ну, это на бумажках, конечно же, но тоже немало нерв потратишь?!
Утро началось с коллективистского «и раз». Зорген присел на свободную скамью, взялся обеими руками за висло, вытолкнул его в воду и сделал первый рывок, входя в общий ритм. Ушкуй слегка качнуло на реке, левый борт корабля потащило в сторону.
Пот выступил на лбу Макса. Мышцы и связки начали болеть от натуги. На горле путника расширился лимфатический узел так, что его нельзя не заметить. Колени трясутся от тяжести. Если б не это путешествие, я никогда не поверил бы в столь каторжный труд гребца.
Тем временем ушкуй уносился всё дальше от Плоцка. Дня четыре ладья ещё катила по руслу Вислы, обгоняя Добжинь, Хельмо и Гданьск, прежде чем вышло в Балтийское море к острову Озель. Путники то и дело сменяют друг друга, давая время уставшим от гребли ребятам отдохнуть.
Балтийское море простирается от западного океана к востоку, что длина его не известна, ширина же нигде не больше 100.000 шагов, а во многих местах и гораздо меньше; что вокруг него живут многие племена, южную сторону населяют между другими народами, и славяне, называемые так же вендами. Из рек, протекающих по вендской земле, упоминаются в это время Лаба и Висла, а между ними Пена.
Не успела ладья пройти под парусами мимо Озеля, как матросам пришлось отдавать швартовый якорь и закручивать паруса. Кормчий боится рисковать нарываться на рифы в новолуние. Ночь коротать решили посреди моря. Имена эта ночь и окажется для Велеслава и его команды бессонной.
Торец острова Гомланд блеснул светом. Свет, похожий на лампадку, плывёт по реке в сторону ушкуя. Команда притихла на палубе, оголив лезвия мечей. Возле ушкуя, вырос многовековой корабль, поросший тиной. С некоторым гулом он остановил ход своих механизмов. На корму кораблей легли помосты. По поверхности, казалось бы, пустой палубы раздались выстрелы вполне реального револьвера. На помосты начали вываливать тени давно ушедших в прошлое моряков, постепенно возвращая себе контраст. Грянул гром среди ясного неба.
Читать дальше