Константин Еланцев - Запах дымных костров

Я хочу возвратиться туда,

Под молчание гор вековое,

Где озёра блестят, как слюда,

И тайга в малахитовой хвое.

Где по берегу утро плывёт

Над поставленной кем-то корчагой,

Где медведь от бессилья ревёт,

Уколовшись случайно корягой.

Где таятся в природных ларцах

Долгожданные мною пиропы,

Где надежда живёт до конца,

И ещё не истоптаны тропы.

Я хочу возвратиться туда,

В дни раздумий, мечтами согретых,

Где под пологом снова вода,

И намокли опять сигареты.

Тропинка в никуда плеядой томных дней

На горизонте миражом дрожит.

И снова белый снег над памятью моей

Колючими снежинками кружит.

Заснеженный кордон зимою упоён,

Торосами расписана река.

Там старый вездеход, как добрый почтальон

Нам письма привозил издалека.

У каждого в судьбе горит своя звезда,

Свой трудный перевал и свой редут.

И не было нужней тех писем никогда,

Поскольку понимали, что нас ждут.

Профессию свою безвыходно любя,

Так трудно непохожее принять.

Ведь в каждый образец вложили мы себя

И труд, который многим не понять.

Развесила зима по крышам бахрому,

По окнам расписала вензеля.

Холодная метель по сердцу моему

Прошлась колючим снегом февраля.

Вновь огни за окном безразлично моргают кому-то,

И вагонная дробь затухает с обеих сторон.

Остановится поезд московский всего на минуту,

И я тихо ступлю на ночной молчаливый перрон.

Звонко треснет в ночи от мороза сухая лесина,

И почувствую разом, как в лёгкие холод проник.

В безнадёге уткнётся мне в ноги замёрзшая псина

И затихнет, пытаясь согреться хотя бы на миг.

«Что, дружище, замёрз? Ну, иди, я тебя отогрею!»

И горячей ладонью замёрзшие трону бока.

«Я подумал сейчас, и возникла такая идея:

Может, нам расставаться надолго не стоит пока?

Приведу тебя в дом, где собачьи закончатся муки.

Что уныло глядишь? Не такое уж я и трепло!

В нём меня и тебя приласкают любимые руки,

В этом доме уютно, а главное – очень тепло».

Но слова растворятся под небом пустынным и гулким,

Где-то ухнет вдали подо льдом засыпающий плёс.

…И пойдём в никуда по холодным ночным переулкам,

Я – таёжный бродяга и мой замерзающий пёс.

Жёлтый шмель, прожужжав, притаился на дикой малине,

И закат проводив, навострил свои уши сурок.

Распушилась тайга бахромой кедрача по долине,

Где-то там в глубине, затерялся и наш костерок.

Верно снова к дождю ноет рана на сбитом колене,

А спасительный сон, как назло, не идёт до утра.

По кедровым стволам разбегаются звёздные тени,

И дымок сигареты сливается с дымом костра.

Продолжается спор, что ошибки так часто фатальны,

Что умение жить равносильно умению ждать.

… И таятся от нас в образцах не раскрытые тайны,

Те, которые мы непременно должны разгадать.

Быть примером во всём, отдавая себя без остатка,

И мечту не предав, к своей цели идти до конца!

Ведь пока на земле не разобраны наши палатки,

Будут жить и любовь, и романтика в юных сердцах.

Нам тайга и работа и кров,

Здесь любовь нашей юности встречена,

И огни одиноких костров

Как пунктиры на кроках отмечены.

И, наверное, каждый познал,

Забывая про званья и отчества,

Как по рации слабый сигнал

Разрывал тишину одиночества.

Осень жизни бывает такой,

То спокойная, то печальная.

Как туманы над стылой рекой,

Как дождливая песня прощальная.

Только в сердце надежда горит:

Там, под сенью таёжного полога,

Вдруг отыщется твой лазурит

На маршруте другого геолога…

Всё давно позади, память снова живёт по минутам…

Как мы жили тогда, как дискуссии были остры!

Но идёт молодёжь по проложенным нами маршрутам

И на старых кострищах опять зажигает костры.

В голенища сапог осторожно заложены кроки,

И пусть плечи болят от натёртых назойливых ран.

Из-за сильных дождей непредвиденно сдвинуты сроки,

Но достигнет отряд этих нужных базальтовых стран.

Трудно было представить когда-то хотя б на минуту,

И себе прошептать еле слышно: «Дружище, держись!»

Что закончится всё, и закончатся наши маршруты,

С вертолётом последним закончится прежняя жизнь!

Эх, проклятая старость, ты только одна виновата,