Кристофер Сташефф: Маг и кошка

— Да, это она, — сказал старик. — Она — одна из тех двоих, что могут помешать гур-хану вновь обрести величие. Без нее Марканда станет для него легкой добычей, как только он соберет свои войска воедино.

— Раз так, надо ее убить? — спросил всадник.

Страх прибавил Балкис сил. Ей удалось едва заметно пошевелить пальцами, губы у нее дрогнули — но это оказалось все, на что она была способна.

— Что ж, можно было бы и убить ее, — полыхнув очами, согласился старик шаман. — Если на то пошло, она тоже повинна в поражении гур-хана! Но пресвитер Иоанн и сам могущественный чародей, а если она умрет, он быстро наберет силу, хоть даже и не проведает никогда, кто убил ее и где. Нет, нам нужно увести ее подальше — так далеко, чтобы она ни за что не смогла вернуться!

Страх у Балкис отступил и сменился гневом. Она попыталась воспользоваться той толикой сил, что подарила ей злость на этих людей. Она напряглась, попыталась произнести слова, но ее губы снова лишь дрогнули.

— Положи ее на камень, — распорядился шаман и указал на свой рабочий стол.

Всадник исполнил его повеление, а шаман отвернулся и насыпал на угли в светильнике какого-то порошка. Едкий аромат распространился по комнате, а шаман принялся расставлять вокруг принцессы статуэтки разных идолов и нараспев произнес заклинание:

Паника вновь охватила Балкис. Она понимала: куда бы ее ни отправил шаман, это место будет не лучше тюрьмы. Пусть это будет самая прекрасная тюрьма на свете, она все равно останется тюрьмой. Балкис напряглась изо всех сил и попыталась заставить свои губы и язык работать.

Шаман отступил и, производя пассы над телом Балкис, завершил заклинание:

Балкис в отчаянии сложила в сознании строчки, и уже в то мгновение, когда у нее закружилась голова и поплыло перед глазами, она выстрелила словами, словно дротиками:

Девушка помедлила. Сказалась ее извечная неспособность пририфмовать последнюю строчку. Ей всегда с трудом давалось завершение заклинания, почему — этого она сама не знала.

«Почему» сейчас значения не имело. Значение имело только само заклинание. Какая же рифма к слову «беда»? Какая?!

В самый последний миг спасительное слово пришло на ум Балкис и встало в конце строки:

Комнату затянуло туманной пеленой, голова у девушки закружилась сильнее. Она чувствовала, что мчится через какое-то пространство между мирами. Но вот откуда-то издалека донесся яростный вопль шамана, и Балкис поняла: ее исступленное заклинание перебороло его чары, хоть и не до конца. А она плыла сквозь пустоты неведомо куда. Куда — этого не знала ни она, ни старик шаман. Но главное Балкис понимала: она останется в своей стране, в своем мире.

Стражники у городских ворот никак не желали поверить в то, что этот с виду скромный мужчина в простой дорожи одежде — эмиссар иноземной королевы, и уж тем более — лорд. Однако одежда Мэта все же была иностранная, и к тому же он был бледнокож и круглоглаз, так что его заявление показалось стражникам возможным, хоть и маловероятным.

— При тебе нет ни обоза, ни свиты, — заметил тот стражник, что был постарше. — Нет даже хотя бы небольшого отряда воинов, которые бы охраняли тебя.

— Я предпочитаю путешествовать налегке, — объяснил Мэт. — Так больше узнаешь. Послушайтесь моего совета, ребята и передайте весть о моем прибытии. Позовите начальника караула.

Начальник караула вскоре явился, и Мэт показал ему послание пресвитера Иоанна. Двое стражников сразу узнали царскую печать и побледнели. Начальник вытаращил глаза, перевел взгляд со свитка на Мэта и обратно. Он явно не мог поверить, что этот с виду купец без каравана и в самом деле лорд. Тем не менее начальник караула решил снять с себя ответственность и препроводить Мэта к начальнику рангом повыше. Мэту по его приказу выделили повозку и почетный караул из шестерых солдат. Колеса повозки загрохотали по желтоватой мостовой. Мэт думал о том, что эти воины могли бы с таким же успехом не охранять его, а сцапать.

Но солдаты доставили его к управляющему царским дворцом. Тот от изумления выпучил глаза — он помнил Мэта со времени его прошлого посещения столицы. Однако управляющий быстро оправился от потрясения и решил не допускать ошибки, совершенной в прошлый раз — а тогда он принял Мэта и его спутников за странствующих простолюдинов. Он поклонился и сказал: