Ник Перумов - Тёрн

— И… и что же?

— Что же? Не знаю. Я видел его один раз. Когда же вновь оказался в тех местах, хижина стояла покинутая, весь немногочисленный скарб — на месте. Учитель ушёл. Не ведаю, куда. Знаю лишь, что сам так жить не могу. И не верю, что чувства — есть гибель души. А что после телесной смерти… не знаю, Стайни. В одной мудрой книге прочитал, что с тобой случается то, во что ты веришь.

— Хорошо бы… — тихонько вздохнула Гончая, отбрасывая приличия и уже откровенно прижимаясь к дхуссу. — Я даже вспоминать забыла о тех Гончих, что должны были пуститься по моему следу… Потому что мне отчего-то верится сейчас только в хорошее.

— В хорошее… — вздохнул Тёрн. — А мне вот ни во что не верится. Я знаю, куда надо идти теперь, а там ничем хорошим не пахнет.

— Меодор и Долье, да? — вздрогнула Гончая.

— Именно.

— Но почему, почему? Мэтр Кройон…

— Стайни, — перебил её дхусс. — Я знаю , что должен быть там. Некрополис пошёл открытой войной на людские королевства. Все традиции отброшены. Баланс сместился. Я должен быть там. Не спрашивай, почему, сам не смогу ответить. Просто знаю, и всё тут.

— Знаешь… А я знаю, что должна быть с тобой. Не спрашивай, почему, сама не смогу ответить. Просто знаю, и всё тут.

— И за это, — подхватил Тёрн, — спасибо тебе, друг по кервану .

— Ох, дхусс, дхусс… где только тебя воспитывали? Разве так нужно отвечать девушке, говорящей, что она должна быть с тобой? — делано вздохнула Гончая.

Дхусс улыбался. Смотрел на прильнувшую к нему Стайни и улыбался. Но рука его так и не обняла её плеч.

Тёк песок в великих часах времени, золото становилось углём, словно в странном «находителе» Брабера. Гончая чуть шевельнулась, постаралась поймать взгляд дхусса.

— Почему ты якшаешься с Ксарбирусом? Он ведь предал тебя и всех нас. Кройон, уходя, завещал мне месть. И — чтобы я сберегла тебя.

— Я знаю, — спокойно отозвался Тёрн. — Мне это ведомо, Стайни. Ксарбирус помог моему пленению, но не рассчитал и сам оказался в руках рыцарей ордена Солнца.

— Но он предал!

— Стайни. Мы, смертные, люди и нелюди, слабы. Слабы плотью, слабы духом. Наш высокоучёный доктор искал столь же высокопоставленных покровителей. И нашёл… на самом верху, откуда так больно падать. И он никого не предавал, а, напротив, верно служил своим настоящим хозяевам. Ксарбирус не робкого десятка — едва ли слабый духом решил бы остаться, когда все подозревают его в измене.

Стайни только и смогла, что возмущённо покачать головой.

— Зачем тебе это, Тёрн, зачем?! Почему не прижать его как следует? Тебе даже рук марать не надо, я всё сделаю!

— Ты не понимаешь, — вздохнул дхусс. — Он по-своему храбр, наш Ксарбирус. Предпочту, чтобы он оставался на виду как можно дольше. Он — и ещё одна девочка, единственная, кто уцелел в крепости солнечных.

— Д-девочка?

— Я не говорил о ней. Дитя Гнили. Выращенная орденом Гидры. Жуткое и неописуемо, неимоверно несчастное создание. Она идёт за нами — больше ей идти просто некуда.

— Как это «некуда»? А другие крепости ордена?

— Может, не знает. Может, не способна разорвать связь меж мной и ею… не ведаю. Вреда от неё сейчас, пожалуй что, никакого, так что пусть себе идёт.

— Заставлю сидху два кольца выложить вместо одного.

— Заставь… да только не подойдёт она.

— Кто, сидха? — попыталась пошутить бывшая Гончая.

— Будет тебе… та девочка, Мелли её зовут. Пока — не подойдёт.

— Эх, Тёрн, Тёрн! — поёрзала Стайни. — Всех-то ты жалеешь, всех-то ты прощаешь. Тебя бы хоть кто простил…

— А такое по заказу не бывает.

Стайни вздохнула, говорить расхотелось.

Двое долго ещё сидели на краю обрыва, меж морем и звёздами. Могучим валом с востока на запад катилась ночь, перемигивались огоньки на рыбацких баркасах и шхунах, всё было тихо и мирно. Но знала Стайни, Тёрн думает сейчас совсем о другом: о растоптанной границе между людьми и Мастерами Смерти, о ратях Некрополиса, впервые за много веков перешедших запретный рубеж, о войне, кипящей там, за много сотен лиг и несколько месяцев пути, — а вовсе не о её тёплом плече, доверчиво прижавшемся к его собственному.

Но пусть так. Главное, что он не отстраняется.

С рассветом они отправятся в путь. На восток.

Навстречу старым хозяевам Гончей.

2007

Яростный, исступлённый лай собак, переходящий в режущий уши визг. Волкодавы захлёбываются, мчась по свежему следу. Но на сей раз они преследуют совсем не волка. И даже не беглого серфа с рудников.