Юлия Славачевская - Люблю. Целую. Ненавижу. Кэмерон

— Это которая? — начал припоминать Фуаррез. — Рыжая с пристрастием к наркотикам или блондинка с любовью к доминированию?

— Блондинка с кокаиновой зависимостью, — напомнила ему я. Призналась: — Причем я тут была совсем ни при чем. Кэм поставил ее перед выбором: либо он, либо кокаин. И как ты думаешь, какой она сделала выбор?

— Судя по тому, что она его бросила, — пожал плечами Гарри, провожая меня в зал, — то понятно, что твой возлюбленный проиграл. Видимо, от него не было такого кайфа, как от кокаина.

— Тебе бы все зубоскалить, — попеняла я своему спутнику. И тут увидела Кэма. Причем не в самом лучшем расположении духа. Он был разражен, слегка пьян и направлялся ко мне.

— Ну я пошел, — сориентировался Фуаррез и исчез, смешавшись с толпой.

А я смотрела на приближающегося ко мне мужчину и чувствовала, как в груди тает сердце.

— Нам нужно поговорить, — шепнул мне на ухо Кэмерон, оказавшись рядом и обдавая дыханием с ядреным запахом скотча. — Ты предпочитаешь устроить скандал здесь, или выйдем из зала?

— Предпочитаю не вмешивать посторонних, — так же тихо ответила я, начиная двигаться к выходу из зала, послав знак Гарри, что все в порядке.

— Иди сюда, — нагнал меня в коридоре мужчина и запихнул в какое-то подсобное помещение.

— Я тебя слушаю, — спокойно сказала я, далеко не испытывая то самое пресловутое спокойствие. — И мне тоже нужно тебе многое сказать…

— Я тебя позвал сюда не слушать и не говорить, — низко хохотнул он, снимая смокинг и отбрасывая. — Я тебя сюда позвал за другим. — И грубо развернул меня спиной, нащупывая молнию платья.

— Смотри, какая дрянь, — усмехнулся, стянув лиф до талии и стиснув ладонями с твердыми, царапающимися мозолями мою чувствительную грудь, — не носит нижнее белье. Ты и трусики дома забыла? — Сунул руку в разрез. Нащупал стринги и усмехнулся: — Можно сказать, почти забыла…

— Зачем ты так? — попыталась я вырваться из его рук. — Это неправильно! Ты…

— А как? — жадно шарил нетерпеливыми руками по моему телу Кэм. Нет, уже не Кэм — незнакомый господин Маноло. — Как обращаться с такой, как ты? Нежно? Бережно? С уважением? Нет, дорогая. — Он подхватил меня под бедра и посадил на обшарпанную тумбочку. — Такие шлюхи, как ты, заслуживают только жесткого траха в туалете.

И это он назвал «поговорить»?!

— Будь ты проклят! Отпусти! — Я слепо отталкивалась и вырывалась из ставших нежеланными объятий. — Как ты можешь? Как ты можешь… так?

— Как? — чуть ли не издевался Кэм. — Безжалостно? Жестко? — С его помощью на пол полетели шпильки, освобождая мои волосы цвета пепла. Они упали вниз спутанной волной, закрывая спину и плечи, огораживая меня от грустной картины озверевшего Маноло.

Я все еще никак не могла поверить, что это происходит со мной и с ним. Так просто не могло быть, это неправильно!

— Ну уж нет, милая! Сегодня ты побываешь на моем месте. Почувствуешь себя продажной девкой! — Он раздвинул коленом мои бедра.

Я беспокойно заерзала на краю тумбы, не представляя, как уйти без потерь от этой безобразной, постыдной и унизительной ситуации. Что мне делать: звать на помощь? Драться? Стремглав убежать? Заскрипела зубами: кто мне позволит? Черт, я в позорной ловушке, которой не смогла избежать. При всех своих дерьмовых способностях не предвидела.

А Кэм криво ухмыльнулся с ядовитым комментарием, словно долго репетировал его для посторонних:

— Всегда меня хочет! — И одним движением разодрал на мне оставшееся белье, усеивая мелкими лоскутками пол.

У меня просто не стало слов от возмущения, и я забилась, пытаясь уйти и яростно извиваясь в попытке двинуть его посильней, хаотично нанося ему удары ногтями куда попало. Кэм их блокировал не задумываясь и теперь стоял, тяжело дыша и играя желваками. Сплюнув, вытер плечом окровавленную щеку.

Я шипела как разъяренная кошка, желая дотянуться еще хоть раз, чтобы попасть в глаза, но была абсолютно бессильна: мои кулаки оставались тесно зажатыми между нашими телами. Мы находились в объятиях друг друга и молчали. Теплым шлейфом нас окутывал предательский запах желания.

Я выдохнула устало:

— Кэмерон, отпусти, — уставившись в окаменевшее от сдерживаемых чувств любимое лицо. Моя ярость была поверхностной и быстро выдохлась. — Ты ничего так не добьешься. И ничего себе не докажешь!

— Нет, милая! На этот раз ты со своим платьем нарвалась! — Он задрал повыше юбку и, подавляя мое сопротивление, жестко овладел мной, одновременно целуя. — И мне не нужно ничего доказывать. Я просто хочу, чтобы ты почувствовала, каково это, когда тебя имеют как вещь, как последнюю шлюху!