Саймон Браун - Наследство. Огонь и меч

Сендарус внимательно наблюдал за сумасшедшим, изумленный и напуганный фанатизмом, проявленным четтами в битве. Он заметил, что у этого четта, казалось, нет лица. Прищурившись, Сендарус увидел, что на самом деле лицо, конечно, было — но такое бледное, что могло показаться разве что черепом, сияющей на солнце белой костью.

Он наблюдал, как двое рыцарей опустили копья и атаковали. Четт дождался, пока рыцари не оказались всего в нескольких шагах, а затем вильнул вправо. Рыцарь слева от него слишком разогнался, чтобы изменить курс, и пронесся мимо, но второй лишь чуть по-иному перехватил копье, направив его в другую точку. Сендарус увидел, как копье прошло сквозь тело четта — и одновременно меч четта четко снес голову рыцарю. Четт замедлил аллюр, и конец копья заколебался в воздухе перед ним.

— Он еще не понял, что убит, — пошутил один из оставшихся с Сендарусом сопровождающих.

К этому времени другой рыцарь развернулся и атаковал, скача обратно. Четт оглянулся через плечо, а затем опустил взгляд на проткнувшее его копье. Прямо на глазах у Сендаруса он ухватил копье свободной рукой, медленно вытащил из своего тела и, развернувшись в седле, метнул его в атакующего рыцаря. Копье угодило рыцарю в лицо, скинув его со спины коня.

— Проклятье… — вымолвил второй сопровождающий.

Четт снова повернулся к Сендарусу и его эскорту, пришпорил кобылу и поскакал галопом, вращая мечом над головой. А позади него как раз переваливала через бугор остальная четтская армия.

Сердце Сендаруса замерло от страха.

— У нее показались плечики! — взволнованно крикнула повитуха. Трион вытирал лицо и шею Аривы.

— Ваша дочь уже почти с нами, ваше величество… — Он умолк, почувствовав около своей руки что-то теплое. Повернувшись, он увидел, что Ключ Скипетра пульсирует светом.

— Ваше величество?

На пути Линана все вставали и вставали рыцари. Он мечом перерубал им шеи, бил свободной рукой по лицам и даже, когда мог, пускал в ход зубы. Принц чувствовал, как его пронзали копья, но не испытывал ни малейшей боли. Ощущал, как на него с размаху обрушиваются мечи — но они не могли переломить ему костей. Раз за разом он избавлялся от досаждающих ему бронированных мух, и наконец, рванулся прямо к человеку, который все не желал отступать, человеку, которого Линан в ярости своей не узнал, человеку с привязанным к седлу телом Камаля, человеку с Ключом Меча над сердцем. Не говоря ни слова, он небрежно отмел в сторону меч этого человека и вонзил свой собственный глубоко ему в горло.

Арива вдруг закричала от боли и ужаса, приподняв с постели выгнутую спину.

Захваченный врасплох Трион отпрыгнул.

Повитуха отчаянно пыталась не выпустить из рук ребенка, все еще лишь наполовину появившегося на свет, а наполовину остающегося в матери. Прямо у нее перед глазами на горле младенца открылась рана, и ее залило хлынувшей кровью. Повитуха упала в обморок.

Линан выдернул меч и снова вонзил его, на этот раз в сердце. Сраженный упал на руку Линану и опрокинулся вбок, по-прежнему вися в седле. Линан положил другую руку на навершие меча и вогнал его еще глубже; он увидел, как острие вышло из спины сраженного, а затем сбросил его с коня.

Трион выругался и бросился спасать ребенка, но прежде, чем он успел коснуться малышки, Арива, крича и вопя, приподнялась и сама схватила ее за плечи. Она вытащила девочку из себя, взяла ее на руки; пуповина болталась у нее между ног. И пока она это делала, на спине у малышки появилась еще одна рана. Трион закрыл рану ладонью, но кровь просачивалась вокруг его кисти и стекала по руке. Он плакал, крича от ярости, но ничего не мог поделать. Головка девочки бессильно откинулась назад. Глазки ее разок открылись, словно уставясь на него, а затем потеряли фокус.

Трион в шоке отступил на шаг.

Арива прижала к себе дочь, кровь малышки смешивалась с ее собственной. Она завыла от горя и боли, и звук этот заполнил весь дворец.

Эйджер добрался до Линана первым. Юноша сгорбился над Камалем, держа его в объятиях, укачивая у себя на коленях. Эйджер стоял, не зная, что делать. Затем появилась Дженроза и, спрыгнув с лошади, присоединилась к Линану у тела Камаля, держа ладонями голову любимого и целуя бледное, забрызганное кровью лицо.

Тут подоспели Краснорукие и приведенные Гудоном воины самого Эйджера, отбрасывая собственные луки и налетая на основной отряд рыцарей с саблями в руках. Ярость придала им двойную силу, и даже рыцари не могли устоять под этим напором. Когда с подкреплением прибыла Коригана и ударила неприятеля во фланг, некоторые из рыцарей начали поворачивать коней и галопом уноситься прочь.