Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

– В конце концов я в этом убедилась. Любовь прекрасна, пока она длится, Шолто, но она не длится вечно.

Мы переглянулись. Интересно, были ли в моих глазах те же усталость и сожаление, что я прочла в его взгляде?

– Мне полагается сейчас с тобой поспорить и начать доказывать, что бывает любовь вечная?

– А ты настроен это делать?

Он улыбнулся и покачал головой:

– Нет.

Я протянула к нему руку.

– Не надо лжи, Шолто, даже красивой. – Его очень теплая ладонь обернулась вокруг моей. – Давай я отведу тебя к кровати и посмотрю, о чем мы договариваемся.

Он дал мне повести себя вперед.

– А я увижу, о чем договариваюсь я?

Я посмотрела ему в лицо:

– Если хочешь.

Взгляд, которым он ответил мне, не был взглядом сидхе, человека или слуа. Это был просто взгляд мужчины.

– Хочу.

Я отпустила его руку, взбираясь на кровать – спиной вперед, чтобы его лицо было видно. Пистолет я достала из-за спины и сунула под подушку, потом легла посередине кровати, опираясь на локти. Шолто стоял возле кровати и смотрел на меня. Странная полуулыбка играла у него на лице. А взгляд был неуверенным – не то чтобы несчастным, а именно неуверенным.

– Ты жуть до чего довольна, – сказал он.

– А что плохого в том, чтобы впервые увидеть голым красивого мужчину?

Улыбка его погасла.

– Красивого? Никто из тех, кто знает, что у меня под рубашкой, так меня не называл.

Я предпочла, чтобы за меня ответил мой взгляд. Я смотрела на его лицо, глаза, на резной, почти совершенный нос, линию губ. Все остальное тело выглядело чудесно, но я знала, что хотя бы часть того, на что я смотрю, улучшена магией. Я только не знала, сколько она занимает, эта часть. Но я удерживала взгляд на деталях, в реальности которых не сомневалась, – идеальная линия бедра, сильные мускулистые ноги. Пока я не видела его без штанов, я не могла точно сказать, что там за бугор, так что это я пропустила в уме, точно так же, как взглядом. Королева была права: жалость какая, он действительно великолепен.

– Я представлял себе, как женщина сидхе вот так меня разглядывает.

По-прежнему у него был мрачный вид.

– Вот так – это как? – Я постаралась, чтобы вопрос прозвучал тихо, сексуально, дразняще.

Он не смог скрыть улыбки:

– Как будто я съедобен.

Я улыбнулась и вложила в эту улыбку все, что хотела, что надо было.

– Съедобен? Раскрой пальто и рубашку, и мы, быть может, вернемся к этой теме.

– Сегодня секса не будет, – напомнил он.

– А что, если просто обойдется без оргазма?

Он рассмеялся, запрокинув голову, – радостно, громко. Посмотрел на меня сияющими глазами, и не магия в них блестела, а просто смех. Он будто помолодел, стал свободнее. Я подумала, что с этими белыми волосами и кожей, с этими золотыми глазами он был бы желанным при Благом Дворе. Если бы он мог никогда не снимать рубашку, там бы никто даже не заподозрил.

Веселье его чуть увяло.

– Теперь у тебя серьезный вид, – сказал он.

– Я просто подумала, что внешне ты куда лучше подходишь для Благого Двора, чем я.

Он наморщил лоб:

– Ты насчет кроваво-каштановых волос?

– И моей низкорослости, и грудях слишком полных для сидхе.

Он ухмыльнулся.

– Наверняка только женщины заметили эту излишнюю полноту. Ни одному мужчине такое в голову не придет.

Я улыбнулась:

– Ты прав. Моя мать, тетка, двоюродные сестры.

– Они просто завидуют.

– Хотелось бы так думать.

Он спустил серое пальто на пол, потом расстегнул пуговицу манжеты. При этом он смотрел мне в лицо. Расстегнул другой рукав и потянулся к первой пуговице рубашки, ко второй, раскрывая ткань и обнажая треугольник белой блестящей кожи. Третья пуговица – и первая выпуклость грудной мышцы показалась снаружи. Пальцы его перешли к четвертой пуговице, но он не расстегнул ее.

– Я попросил бы поцелуя, пока ты еще не видела.

Я хотела спросить почему, но поняла. Он боялся, что, когда я увижу все, поцелуя уже не будет.

Я подползла по кровати к нему. Шолто положил руки на постель и встал на колени, опустился так, что подбородок почти касался кровати, руки плоско лежат на покрывале.

Я стояла над ним на четвереньках. Он поднял ко мне глаза, и я опустила лицо к нему вроде как в положении для отжимания. И дала ему этот поцелуй. Легкое касание губ – и Шолто начал отодвигаться. Я ласково тронула его за лицо:

– Нет еще.

Шолто был прав: увидев его "излишества", я могла уже не дать второго поцелуя. Если это будет единственное в его жизни прикосновение рук сидхе, пусть оно запомнится. Поцелуй не может заменить никогда не испытанное прикосновение плоти сидхе, но это все, что я могла предложить. Он по-своему был так же одинок, как Утер.