Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

– Откуда ты знаешь, что королева наверное намеревается меня казнить?

Вернемся к важным вопросам.

– Потому что я был послан в Лос-Анджелес тебя убить.

Он произнес это как незначительное замечание – ни эмоций, ни сожаления, только факт.

У меня сердце забилось чуть быстрее, дыхание застряло в горле. Мне пришлось сосредоточиться, чтобы выдохнуть не шумно.

– Если я откажусь с тобой спать, ты исполнишь приговор?

– Я дал клятву, что не причиню тебе вреда. Я сдержу ее.

– Ты ради меня пойдешь против королевы?

– Те же причины, которые сохранят нам жизнь, если мы ляжем вместе, защитят меня в случае, если я оставлю тебя в живых. Ей мои слуа нужны больше, чем ее месть.

Он был очень в этом уверен. Уверен в том, в чем был уверен, и не уверен ни в чем другом. Как и большинство из нас, если мы честны. Я посмотрела на сильное лицо, на чуть широковатую на мой взгляд челюсть, на скулы, чуть слишком резко вылепленные. Мне нравились мужчины более мягкого вида, но он был, несомненно, красив. Волосы совершенно белые, густые и прямые, связаны сзади свободным узлом. Они падали до колен, как у старших сидхе, хотя Шол-то всего только лет двести, плюс-минус сколько-то. Плечи широкие, грудь колесом под белой застегнутой на пуговицы рубашкой. И рубашка совершенно гладкая, я даже подумала, не пользуется ли он гламором, чтобы она так выглядела, потому что я знала: под ней совсем не гладко.

– Предложение неожиданное, Шолто. Я бы хотела его обдумать немного, если можно.

– До завтрашнего вечера, – сказал он.

Я кивнула и встала. Он тоже встал. Я обнаружила, что таращусь на его грудь и живот, пытаясь увидеть движение, которое заметила там, на улице. Ничего не было видно, он гламором это прятал.

– Не знаю, смогу ли я, – сказала я.

– В чем дело? – спросил он.

Я показала на него.

– Однажды я тебя видела без рубашки, когда была намного моложе. Это зрелище... оно осталось со мной.

Он побледнел, глаза его стали твердыми. Он ставил стену на место.

– Понимаю. Мысль прикоснуться ко мне путает тебя, Мередит. Понимаю. – Он глубоко вздохнул. – Что ж, очень было приятно тешиться этой мыслью.

Он отвернулся прочь, подобрал свое длинное пальто со стула, где его оставил. Тяжелый шлейф волос лег белой пушистой полосой на его тело.

– Шолто! – позвала я.

Он не обернулся, только перекинул волосы вперед через плечо, надевая пальто.

– Я не сказала "нет", Шолто.

Тогда он обернулся. Лицо его осталось закрытым, тщательно закрытым, все эмоции, которые я так старалась вызвать, ушли в глубину.

– А что же ты сказала?

– Я сказала, что сегодня секса не будет. Но я не могу сказать "да, я буду с тобой", пока не увижу все.

– Все? – Он будто не понял.

– А кто теперь строит девочку? – спросила я.

Я видела, как до него доходит моя мысль. Непонятная улыбка заиграла у него на губах.

– Ты хочешь видеть меня голым?

– Не всего. – Я не могла сдержать улыбку, глядя на выражение его лица. – Но, если можно, сверху до бедер. Я должна увидеть, что я почувствую при виде твоих... излишеств.

Он улыбнулся с легким теплым оттенком неуверенности. Это была настоящая улыбка – смесь очарования и страха.

– Так вежливо их еще никто не называл.

– Если я не могу быть с тобой в радости и общем наслаждении, то твоя мечта о том, чтобы слить свое сияние с другим, разлетится в прах. Сидхе не может сиять ради того, что есть долг, а не радость.

– Понимаю, – кивнул он.

– Надеюсь. Потому что мне надо не только увидеть. Мне надо прикоснуться и ощутить твое прикосновение, чтобы понять... – Я развела руками. – Понять, смогу ли я.

– Но сегодня секса не будет?

Так близко к игривому его голос еще не звучал.

– Ты мечтаешь о плоти сидхе, но никогда не испытал этого. Я испытала и уже три, почти четыре года обхожусь без нее. И тоскую, Шолто. Как бы ни было это странно или извращенно, мне этого не хватает. Если я соглашусь на это, я обрету любовника-сидхе – и свой дом. Не говоря уже о том, что освобожусь от смертного приговора. Ты не хуже смерти, Шолто.

– Некоторые с этим не согласны.

Он сказал это как бы в шутку, но глаза его были серьезны.

– Вот почему я должна видеть, с чем мне придется иметь дело.

– Стоит ли мне поднимать вопрос о любви, или это слишком наивно было бы для короля и принцессы?

Я улыбнулась, но на этот раз грустно.

– Я уже пробовала любовь; она меня предала.

– Гриффин – ничтожество, Мередит. Он не стоит такой глубины чувств и, уж конечно, не может сам ответить той же глубиной.