Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

– То, что ты во вражде со своей теткой, говорит лишь, что ты самоубийственно глупа, но оттого ты ни на унцию не меньше сидхе.

Агнес стояла прямо и высоко, как столб черной ткани.

– Это да, но я меньше сидхе из-за браунийской крови со стороны матери. Наверное, королева могла бы мне простить кровь человека, но этого никогда не забудет.

– Ты смертная, – сказала Сегна. – Для сидхе это непростительный грех.

У меня руки начало сводить, скоро устанут плечи. Надо будет либо стрелять, либо опустить пистолет. Даже двуручная стойка не рассчитана на то, чтобы стоять в ней бесконечно.

– Есть и другие грехи, которые для моей тетушки столь же непростительны.

– Например, иметь гнездо щупальцев посреди безупречной сидхейской плоти, – произнес мужской голос.

Я повернулась к нему, не выпуская при этом трех ведьм из поля зрения. Вскоре у меня будет столько разных целей с разных сторон, что всех их вовремя ни за что не перестрелять. Зато хотя бы свежий прилив адреналина помог прогнать мышечную усталость. Вдруг показалось, что я вечно смогу держать стойку стрелка.

Шолто стоял на тротуаре, чуть разведя руки в стороны. Наверное, старался казаться безобидным – но это не получалось.

– Королева однажды мне сказала, что стыд и позор – иметь гнездо щупальцев посреди одного из самых совершенных сидхейских тел, какие только есть на свете.

– Отлично. Да, моя тетка – стерва, мы все это знаем. Чего хочешь ты, Шолто?

– Титулуй его как положено, – произнесла Агнес, и ее культурный голос прозвучал слегка гневно.

Вежливость никогда не вредит, и я выполнила ее просьбу.

– Чего хочешь ты, Шолто, Властитель Всего, Что Проходит Между?

– Его зовут царь Шолто, – буквально выплюнула мне в лицо Сегна.

– Мне он не царь.

– Это можно переменить, – произнесла Агнес с очень тонкой скрытой угрозой.

– Хватит, – остановил их Шолто. – Королева хочет твоей смерти, Мередит.

– Мы никогда не были накоротке, лорд Шолто. Будь добр называть мой титул.

С его стороны было оскорблением не назвать мой титул после того, как я обратилась к нему по титулу. Также оскорбление, если так поступает король чужого народа. Но Шолто вечно усложнял себе жизнь, пытаясь изображать и лорда сидхе, и царя слуа.

По резким чертам лица пробежало какое-то чувство – гнев, я думаю, хотя недостаточно хорошо его знаю, чтобы сказать с уверенностью.

– Королева хочет твоей смерти, принцесса Мередит, дочь Эссуса.

– И она послала тебя доставить меня домой для исполнения приговора. Это я сама сообразила.

– Ты не могла бы ошибиться сильнее, – сказала Агнес.

– Молчание!

Шолто вложил в это слово немножко приказной интонации. Ведьмы будто сжались – не согнулись, но будто подумали об этом.

Улыбающийся справа подступил поближе. Я не отвела пистолета от Шолто, но сказала:

– Два шага назад, или я застрелю твоего короля.

Не знаю, что бы сделал этот человек, но Шолто велел:

– Сделай, как она говорит, Гетхин.

Гетхин не стал спорить – просто отступил, хотя я заметила краем глаза, что руки он сложил на груди. На голове он их больше не держал. Меня устраивает, пока он достаточно далеко. Но все они слишком близко подошли. Если они бросятся одновременно, все для меня кончено. Но Шолто не хотел меня скручивать. Он хотел говорить. Что ж, меня устраивает.

– Я не хочу твоей смерти, принцесса Мередит.

Мне не удалось скрыть подозрительность.

– Ты пойдешь против королевы и всех ее сидхе, чтобы меня спасти?

– За последние три года много случилось, принцесса. Королева все более и более в своей угрозе полагается на слуа. Не думаю, что она начнет из-за тебя войну, если ты будешь надежно скрыта от ее взгляда.

– Я настолько далеко от ее взгляда, насколько это возможно на суше, – сказала я.

– Да, но есть другие при Дворе, кто нашептывает ей на ухо и напоминает о тебе.

– Кто?

Он улыбнулся, и его красивое лицо стало почти подкупающим.

– Нам многое надо обсудить, принцесса. У меня номер в одном из лучших отелей. Не отправиться ли нам туда на отдых, а дискуссию отложить на будущее?

Что-то в выбранных им словах мне не понравилось, но это было самое лучшее предложение за весь этот вечер. Я опустила пистолет:

– Клянись своей честью и тьмой, что поглощает все, что ты сказал именно то, что хотел сказать.

– Клянусь своей честью и тьмой, что поглощает все, что каждое слово, сказанное мною тебе на этой улице, правда.

Я щелкнула предохранителем и засунула пистолет за поясницу. Подняла жакет с земли, отряхнула и надела. Он слегка помялся, но сойдет.