Д Кузиманза: Ну и что, что тролль[СИ]

— Легенда — не быль. Слушаю!

— Но если желание всего одно, то я должен подумать.

— Думай.

Айвен отошёл в угол и тихо спросил:

— Голос, что ты скажешь?

Но Голос молчала. Повторил вопрос громче. Ответа не дождался.

— Голос, ты где?!

— Она исчезла, Айвен!

— Почему? Что случилось? Что ты с ней сделала?!

— Вот уже мы и на "ты"? Голос ушла.

— Я не верю… вам. Или… да, верю, но верните её.

— Это и есть твоё желание?

— Это… Да, моё… желание! Голос, ты здесь?

— Да, Айвен!

Она стояла возле него…

— Голос?

— Теперь уже не Голос, а Тилли. И…

И.

Вот именно — и! И теперь он здесь, в гостинице.

Лежит в верхней, уютной, хотя и темноватой, комнате, в которую отнесли его, подчиняясь указаниям солидного хозяина, более подходящего на роль доктора философии. Ни вони, ни грязных зубов хозяина, ни чадящих светильников… Давно он не бывал в такой гостинице. Вернее, почему-то кажется, что бывал. Да, конечно, бывал, раз он маг и ехал куда-то по делу.

"Если я всё забыл, то какая мне разница: маг я или землекоп? Вторая возможность нравится даже больше, потому что держать в руках лопату — дело нехитрое. До первых мозолей, конечно. А вот кто меня научит магическим штучкам? Долгая, наверняка, эта морока. Потому что…"

Он машинально пробормотал несколько странных слов, зажёг светильник у изголовья — и в замешательстве уставился на язычок пламени, продолжающий танцевать на его указательном пальце.

"Так, спокойно, без паники! Ты же отлично знаешь, что привычные движения тело помнит и может совершать без участия сознания. Будь я землекопом, достал бы… что? — огниво? — уголёк из камина? — ну, в общем, чем там землекопы зажигают огонь. А так как я маг, то воспользовался магией".

Айвен задул огонёк и опять осмотрелся:

"Что-то кажется мне неестественным. Почему? Я владею всеми навыками, чтобы пользоваться вещами этого мира, даже их нелепыми ночными горшками. Ха! — маг легко заклинает огонь, а на горшок ходит, как простой смертный. Что-то тут недотянуто! И почему бы не уметь врачевать свои раны?"

Хотя жена говорила о какой-то Ингигерде. Это имя ему ничего не говорит. Знахарка-шептунья? Ведьма?

"Ладно, это пока может подождать. Вывод: мир мой. Что же тогда не так? Или все сомнения из-за сказочного сна? Или это не сказка, а воспоминания? Тогда выходит, что Элизабет — не моя жена? Или в той истории дело до брака не дошло? Так-так, умница Тилли, величественная Леди Бессмертия, прелестная Бесси, таинственная врачевательница Ингигерда — число женщин вокруг меня увеличивается не по дням, а по часам. А я всегда плохо переносил ситуации, в которых зависел от прекрасных и не очень дам".

Озадаченный последней мыслью, он попытался вспомнить хотя бы одну такую ситуацию в своём прошлом. Ничего, полный мрак!

"И, в конце концов, кто же меня так отделал? Бездухи? Кто такие бездухи?"

Бесси была в восторге. Айвена поместили в лучшую комнату. Гостеприимство было выше всяких похвал, а сама гостиница, которая с незапамятных времён находилась на перепутье двух торговых трактов, всегда пользовалась у купцов и путешественников огромной популярностью. И даже Ингигерда явилась по первому зову.

— Годфрид сразу же послал ей весточку! — сообщила Бесси краснолицая повариха, подавая нагретое вино. — Но какое несчастье! Муж госпожи сделал очень большую ошибку, направляясь той дорогой.

— Какая ещё дорога? О чём ты говоришь?! — взволновалась Бесси, хватая женщину за руку. — Говори всё!

— Уж я расскажу госпоже, — повариха сложила руки на груди и покивала головой. — Люди говорят, что дорога, которая идёт к северу, проклята. Потому и названа дорогой в никуда…

— Но ведь обычная же дорога.

— Да, это купеческий путь, но отходит от него одна узкая дорога, которая ведет дальше на север, а сам тракт отклоняется к востоку. Говорят, что тот, кто пойдёт той дорогой, будет проклят и превратится в чудовище. Перейдет на мрачную сторону темноты, будет бороться со всем, что является надеждой и добром. На его ладони появится странный знак — знак чудовища, в которого превратится на тринадцатом заходе солнца.

— Бредни! — серьёзно сказал Годфрид, появляясь из-за спины Бесси.

— Люди говорят! — заупрямилась повариха. — Уже не первый раз встречали такие знаки на ладонях несчастных, которые забрели в эти ужасные места. Один юнец, который ослушался старших, пошёл туда и за тринадцать дней превратился в курицу! Отец его только обрадовался такому непредвиденному случаю, ведь молокосос был большим озорником и всем лишь вред делал.