Василий Блюм - Шестерня

Две пары рук разом напряглись, ноги уперлись в площадку. Натянувшись, скрипнули веревки. Ящик покачнулся, отодвинулся от стены. И одновременно шевельнулся Шестерня, что-то скомандовал негромко. Сверху загремело, посыпалась пыль и мелкие камушки. Ящик ощутимо просел.

Мышцы звенят от напряжения, или это стучат по металлу камни? Руки влипли в веревку, глаза прикипели к уродливой тени ящика, что постепенно сдвигается, опускается, выходит к площадке. На краю зрения мельтешит мастер, машет руками, что-то говорит. Слов не разобрать, но голос мастера придает сил, так что можно обойтись и без блоков, что застыли позади бесполезными шарнирами. Их с Зубилом хватит с лихвой. Не то мастер осторожничал, не то значение ситуации придало сил, но ящик постепенно подается, выходит на площадку.

Остались позади угловатые выступы конструкций, шелестнув, отстала скомканная вязь цепей. Еще немного и... Рядом завозилось, донесся вздох. Зубило покачнулся, задергался, пытаясь удержать равновесие, но, потеряв опору, влетел прямо под надвигающийся груз. В груди захолонуло от ужаса, а в глазах, от напряжения, потемнело. Там, под ящиком, оглушенный падением, ворочается друг. Всего-то и надо, что ухватить, вытянуть наружу. Но руки заняты. Отпустишь, и груз уйдет за пределы площадки. А не отпустишь, от верного товарища останется лишь сочащаяся кровью лепешка.

Надо бы позвать, попросить, чтобы сверху придержали. Не надолго, всего на чуток. Но мышцы перегружены, ни вдохнуть, ни крикнуть. Сил хватает лишь на то, чтобы удерживать ящик, малейшее движение может сломить установившееся хрупкое равновесие и что будет после, даже не хочется думать.

Зубило шуршит, бьется внизу, пытается выбраться. Похоже, ударившись при падении, товарищ оглушен, и вместо того, чтобы выбраться назад, упорно ползет вдаль, на противоположную сторону площадки, забираясь все глубже и глубже под ящик. Немного времени, и он успеет выбраться. Но времени нет. Ящик все ниже, и вскоре под чудовищной тяжестью хрустнут кости, глаза вылезут из орбит, череп расколется, как хрупкое яйцо, обнажив беззащитное содержимое.

Взгляд заметался, в бессильной надежде отыскивая хоть что-то, что может помочь, спасти, отсрочить неминуемое. Ничего. Лишь холодные балки, да черный провал котлована. Провал! Взгляд ушел в сторону, и тут же вернулся, прикипел к мглистой бездне. Если, ухватившись покрепче, прыгнуть вниз, то можно качнуть груз на себя. Не намного, на чуток. Но когда на чаше весов жизнь друга, не стоит пренебрегать даже такой малостью.

Мысли еще лихорадочно мечутся в черепе, разум рассчитывает, как лучше поступить, а тело уже действует. Шажок назад, осторожно, чтобы не скользнуть, иначе вместо одного спасенного, получится два мертвеца. Спина выгибается сильнее, принимая усиливающуюся с каждым мигом нагрузку. Еще шажок. Руки звенят от напряжения. В плечи будто вогнали раскаленные иглы. Еще шаг. Где же провал, где он?

Пятка нащупывает пустоту. А вот и конец платформы. Сгруппироваться перед прыжком, насколько позволяет ситуация. Рывок! Тело на мгновенье теряет вес, проваливается, но миг спустя руки содрогаются, удерживая на весу. Удалось! Губы растягиваются в вымученной улыбке. Но шея тянется, вознося голову на уровень платформы - все ли вышло, получилось ли задуманное? Глаза лихорадочно шарят, и от ужаса замирает дыханье. Не вышло. Напряжение мышц оказалось больше чем собственный вес. Ящик отклонился назад!

От отчаянья Бегунец замычал, задергался в невыносимой муке. Уже с трудом понимая, что делает, перевернулся, упершись ногами в платформу, потянул веревку на себя, до беспамятства, до боли, до исступления. Гулко грохнуло, платформа содрогнулась. Ящик занял свое место. Ну вот и все. Работа закончена, ценный груз доставлен в целости. Вот только нет больше друга. Того, с кем, будучи еще совсем маленьким, возились возле дома, возводя из камушков башенки, а после, повзрослев, бродили по тропам за деревней. Того, с кем делился самым сокровенным, не боясь быть осмеянным, и кто в трудное мгновенье подставлял плечо. Того, кого никогда больше не будет рядом.

Губы задрожали, из глаз, оставляя мокрые дорожки, пробежали соленые капли. Обессиленные, пальцы ослабили хватку, готовые вот-вот разжаться. Когда сверху зашуршало, крепкая рука облапила за запястье, а в ушах прозвучало сердитое:

- Далеко собрался?

Неумолимая сила рванула вверх, ноги уперлись в твердое. Перед глазами, в мутном мареве, протаяло до боли знакомое лицо, отчего сердце застучало быстрее, а губы растянулись в слабой улыбке. Пошатываясь, и сглатывая слезы, Бегунец неверяще смотрел на Зубило. Когда зашуршало, по металлу застучали камушки, а мгновенье спустя платформа дрогнула, приняв изрядный вес. Переведя взгляд на возникшую за спиной товарища фигуру, Бегунец прошептал: