Лоис Макмастер Буджолд: Разделяющий нож: В пути. Горизонт

— Я думал, большинство правил — тупые. И, наверное, я был еще новичок в том, что касалось своих сил, и мне хотелось проверить их. Так же, как мальчишки бегают кругами или поднимают бревна и прочее такое. Как бы то ни было, я кое-что натворил… — Его взгляд переместился к Фаун. — Фаун это не понравится.

Фаун потерла губы. Не то чтоб она желала упростить для него рассказ, но…

— Если ты говоришь о том случае, когда ты заколдовал крестьянскую девушку, чтоб отправиться с ней на сеновал, а затем уговаривал Ремо соблазнить ее сестру, то я об этом уже слышала.

Губы Барра сложились в тихое «О».

— Хм… когда?

— Ремо рассказал нам перед тем, как ты впервые появился на «Надежде». Когда мы все пытались разработать расколдовывание.

— Ремо рассказал! — Барр выпрямился, выглядя так, будто его предали.

— Вспомни, он все еще злился на тебя из-за несчастного случая с разделяющим ножом. Вы двое угодили в засаду в первую очередь потому, что девчонка с баржи затащила тебя туда за нос — или за что бы она тебя там ни тащила, а он полез следом за тобой.

— О. Хм. Да. — Барр снова взглянул на Фаун. — Это поэтому ты едва уделяла мне время, когда я объявился впервые.

— Ну, давай просто скажем, твоему делу это не способствовало.

Барр предпочел сменить вид преданного товарища на печальный.

— Что ж, это правда. Не то чтобы та крестьянская девчонка этого не хотела даже до того, как… хм. А потом Ремо закатил истерику, и я больше этого никогда не смел делать. И со всем, что произошло потом, я почти забыл об этом вплоть до последнего дозора. Нас занесло именно в ту маленькую деревню. Примерно в тридцати милях к северу от Перекатов.

Даг с отрешенным видом подался вперед. Фаун похолодела, но помалкивала; если она поспешит судить, то не получит всей истории.

— Это ведь была почти шутка. В то время. Я так думаю.

— Вряд ли для нее она была такой уж смешной, — сказала Фаун.

— Да. Я об этом и узнал.

Фаун выпрямилась:

— Она пошла и повесилась, так?

— Повесилась? — Барр широко открыл глаза. — Неужели крестьянки действительно так поступают?

— Иногда. Или топятся.

— Нет, все не настолько, хм… плохо. Другой случай. Я пошел к кузнецу, и увидел ее… она вышла замуж. И у нее ребенок.

— Один из тех семимесячных детей с волосами как на девятом месяце? — спросил Даг. — Они у нас иной раз получаются.

— Я думаю, они у всех иной раз получаются, — признала Фаун. «У меня у самой мог бы быть такой когда-то, если б не некая странная несчастливая случайность.»

— Мы наткнулись друг на друга около деревенской кузницы. Был холодный, но солнечный день, такие бывают перед первыми оттепелями. Мой дозор сделал остановку, чтоб поправить пару подков. Она вывозила тележку починенных инструментов. И узнала меня сразу, но притворилась, что не знает. Как будто я невидим или она бы хотела этого. За ней плелась маленькая девочка, размером с Оулета, блондиночка, кудряшки везде, в такой вязаной шапочке с длинными розовыми кисточками. Она все время головой вертела, и они летали вокруг, а она хихикала. Даг, она моя.

Фаун нахмурилась.

— Откуда ты знаешь? Просто по ее возрасту и цвету волос?

— Нет, по ее Дару!

Фаун задумчиво посмотрела на Дага; тот кивнул.

— Барр бы узнал, верно.

— И что ты потом сделал? — спросила Фаун в тревоге.

— Поехал за ней, конечно. Нагнал ее тележку за первым поворотом, чтоб в деревне не было видно. Сначала она сказала, что не знает меня, потом сказала мне уходить, потому что она меня ненавидит, и чтоб я уходил или она будет кричать, и тогда я сказал, что эта маленькая девочка — моя, а она сказала, нет, не твоя, а я сказал — моя, и тогда девочка начала плакать и кричать, и ее мама в конце концов остановила тележку, чтоб поговорить. — Он добавил спустя мгновение: — Она назвала ее Лили.

Барр набрал воздуха и продолжил, как если бы боялся, что если он остановится, то не сможет начать заново:

— Она сказала, что у нее хорошая жизнь сейчас и хороший муж, и я не должен вертеться около нее и ломать ее мир.

— Снова, — пробормотала Фаун.

— И я сказал, что, этот парень думает, что моя дочь — его? Она сказала — да. И предложила мне все деньги в своем кошельке, если я уйду тихо.

— Взял? — спросила Фаун ласково.

Барр смотрел на нее, вне себя от ярости.

— Прекрати сейчас же, Фаун, — отругал ее Даг.

Фаун вздохнула. По крайней мере, добром было хотя бы то, что применять к Барру традиционное крестьянское средство — высечь плетью — было уже поздно. Или кого-либо еще, как она поняла.