Ирина Лукьянец: В переулках Соэрро

— Ну что, Азэлла, получила свое? — очередной весьма ощутимый тычок в ребра и с моих губ слетает стон боли, а кровь струйкой стекает с прокушенной от боли губы.

«Получила, то получила. Понять бы за что в этот раз.»

Хотя, этим ребятам повод не нужен. Им хватает того, что они поймали кого-то и могут выместить на нем свою злость и обиду на мир. Уж слишком сложно жить в городе, где большая часть населения с удовольствием тобой пообедает или поужинает. А еще сложнее детям и подросткам, оставшимся без защиты родителей и родственников. За нас просто не кому вступиться, но это всяко лучше, чем жить в приюте для таких как мы. Бесталанных, брошенных и никому не нужных.

Вот уже несколько лет, как я убежала из городского приюта для сирот, решив жить на улицах города, подальше от преподавателей и вампиров. Детьми беспризорниками часто кормят высшую знать — у нас крови много, пьют не до смерти, но от этого совсем не легче. Затуманенный разум от вампирьего зова и сильная слабость после очередного пира, а на утро приходит ужас. Ужас от того, что прошлым вечером, ты против собственной воли шла в распростертые объятья очередного вампира и чуть ли не с восторгом предлагала дать ему себя выпить. Всю. До последней капли. Ужас от того, что не сдержись он и выполни твое желание, то на утро просыпаться было бы некому. До следующего визита в обитель вампиров ты живешь проклиная свою участь, отлично понимая — шансов дожить до зрелого возраста с каждым пиром все меньше и меньше.

Никто не спорит — это меньшее зло из возможных. Приюты получают деньги на содержание сирот, а вампиры не нападают на мирное население столицы. Что для Императорской семьи несколько сотен сирот сошедших с ума? Да ничего. Сильные и богатые вампиры сыты и исправно платят налоги в казну, мирное население неспособное ничего противопоставить сиятельным господам в безопасности, а Темная Империя продолжает процветать. Все довольны, а цена — всего несколько десятков жизней в год.

И не важно, что многие из подростков вскоре сходят с ума от частого воздействия зова, психика не выдерживает подобной нагрузки и ребенок теряет возможность адекватно воспринимать мир, а так же реагировать на зов. Вылечить подобное не возможно и его пьют в последний раз, ведь получить удовольствие от трапезы, когда твоя жертва сходит с ума и пытается спастись — почти невозможно.

Мне потерять разум не грозило, а жаль. Те жалкие крохи демонической крови, что текли в моих венах надежно защищали меня от сумасшествия и обыкновенных болезней. Мои предки явно из слабых демонов, но с почти идеальной системой выживания. Убить меня почти так же сложно как Высшего Лорда. Те повреждения, что раз и навсегда окончили путь моих друзей, я переживала раз за разом. Провалявшись несколько дней сломанной куклой, я снова вставала и шла искать еду, воду и прочие нужные для пополнения сил вещи. И так раз за разом. Сломанные кости срастались, рваные раны затягивались в рекордные сроки, а моей выносливости завидовали многие.

— Ну! Я жду ответа! — я оторвалась от воспоминаний, когда Король беспризорников устал ждать моего ответа и напомнил о своем присутствии.

Очередной удар пришелся как раз по почкам и я свернулась компактным комочком, чтобы насколько возможно защитить живот и грудную клетку. Он никогда не скупился на удары и тумаки, а его терпение быстро кончалось. В очередной раз его подхалимы заполнили темный и вонючий переулок, где им удалось догнать новую жертву. Раз за разом они доказывали себе, что есть кто-то слабее, кто-то кто еще меньше и еще беспомощнее. В их глазах — восторг. Восторг, что даже в этом жестоком мире где им не посчастливилось родиться есть кто-то, кому повезло еще меньше.

Вот только ответить мне им нечего. Я не знаю, за что я попала под раздачу на этот раз. Может меня все так же наказывают за отказ стать частью их шайки? Может я украла хлеб у тех, кого они крышуют? Суть одна, меня судят и требуют, чтобы я просила прощение. Я только собралась открыть рот, чтобы извиниться за все и сразу, когда где-то над головой раздался мужской голос.

— Я советую отойти от нее как можно дальше, а если хотите жить, то скрыться с глаз моих. Немедленно, — низкий властный голос мужчины ворвался в сознание оттесняя боль на второй план.