Андрей Кречетов - Воля твоя (СИ)

К деве, дождавшейся пока обыкновенная шумиха перед домом выборника после объявления стихнет, и сельчане разойдутся кто куда, преимущественно в таверну, губной староста отнесся скептически. Оглядев ее исподлобья, сидя за установленным перед тем же самым домом столом, с ног до головы, особенно обратив внимание на глубокий капюшон и тканевую маску, он неудовлетворенно поцокал, помялся до неприличия долгое время, но все же соизволил выписать на клочке бумажки разрешение. Клочок он назвал контрактом, приложив к нему все ту же фальсифицированную копию объявления с наградой.

— Учти, — сказал он, — что разбойник оный скрывается. Запропастился невесть куда и носа своего не кажет. Коль желаешь наградку за него получить, изволь его для началу найти, а опосля прикончить. И учти еще то, что без доказательств надобных тебе никто на слово не поверит.

Уточнить про доказательства дева забыла, а вернее не сочла нужным. Наверняка, как обычно, будет достаточно предоставленных вещей убитого.

Лес, по которому она бродила, выглядел странно. Она не могла обнаружить скрывающегося разбойника уже довольно долгое время, но не сомневалась, что с остальными охочими до его поимки, если таковые найдутся, случалось то же самое. Все следы, уже довольно старые и местами затерявшиеся, указывали именно на это место — дремучий лес. Да и свидетели ничего не видевшие даром, но также смутно припоминающие за монеты, сами того не подозревая давали наводку сюда. Все обойденные вокруг опушки леса деревеньки неизменно указывали одна на другую, но стоило отдалиться от их черты чуть дальше, вглубь полей, как даже самый скромный слух пропадал, и не помогали даже пара позеленевших от старости и сырости монет. Алчность в глазах играла, но язык откровенно врал.

Значит, лес. Значит, на его окраине его видели или подмечали в последний раз. Но до чего же этот лес странный. Вроде бы обыкновенная чащоба, сухая ветка на сухой ветке, но буреломы выглядели словно побоище. Словно огромная куча костей, в которых и не разберешь их истинную природу, пока не подойдешь достаточно близко.

Птицы здесь не пели, даже не щебетали в скромно притулившихся гнездах, коих остатков на здешних деревьях было полным полно. Как правило, все старые, полурассыпавшиеся и неиспользуемые. Пахло прелыми листьями и древесной корой. Дева знала, что где-то там, впереди, ее ждет нечто, укажущее правильный путь.

Невидимая пелена твердой пленкой коснулась сначала вытянутых рук, а затем ткнулась в лицо, как бы намекая на то, что дальше пути нет. Дева обернулась, сравнивая картину — обыкновенный бурелом, мало чем отличающийся от того, что располагался перед нею. Совершенно ничего необычного, если смотреть с точки зрения этого органа чувств — глаз. Однако толкающее ее назад неведомое препятствие говорило совершенно об обратном — не зрительные образы тут были искомой истиной и вовсе не тактильные ощущение, которые, к слову сказать, тоже были словно притуплены. Все походило на то, что эти ощущения — лишь вымысел, представляющийся ей в столь необычной форме.

Странного вида кисель поддавался под ее напором, хотя поддавался неохотно. Неизвестно было: то ли он пытается себя уберечь от назойливого посетителя, то ли оградить гостью от чего-то необдуманного. В любом случае, помехой он казался лишь с первого взгляда, и дева, чуть поднажав в своем рвении, полностью туда окунулась.

Чувство было сродни погружению под воду: звуки достигали ушей столь же глухо, а движения становились более плавными, словно подражая неведомому танцору. Это продолжалось недолго, всего несколько тягучих шагов, после которых деву словно выбросило на берег. Наверное, теперь она знала, как чувствовала себя в такие моменты рыба. Она затрепыхалась, захлопала ресницами и губами, пытаясь отойти от накативших ощущений.

Дева была с другой стороны пелены, в этом она не сомневалась, хотя вокруг ничего не поменялось. Та же тишина да буреломы — и никаких звуков, отдаленно напоминающих птичьи голоса. Только ветер, кажется, развлекался по верхушкам деревьев. Осознание было странным, но невероятно явным: она у цели своих поисков. Кто знает, возможно, где-то здесь таится искомый ею головорез.

Под ногой что-то хрустнуло — кладка яиц, оставленная здесь неизвестной птицей. Три крупных, размером с мужской кулак яйца, один из которых дева раздавила. Самой пернатой нигде не было, зато невдалеке задорно звучал не слишком крупный ручеек, к которому она и направилась, измазав ладонь и плечо, пока опиралась об истекающий смолой ствол возвышающейся над нею сосны. В целом, не успела она проникнуть в тайник беглеца, а уже замаралась по самые уши.