Сергей Кречетов: Алая книга

Между скал, в ущелье мглистом,
Тмя дыханьем небосклон,
С ярым шипом, с тяжким свистом
Вьется огненный дракон.

Много лет под ним во прахе
Стыли мертвые поля,
И молчала в рабском страхе
Истомленная земля.

Но пока в тумане черном
Мрак и ночь скрывали даль,
Я сковал за тайным горном
Гневно-блещущую сталь.

В том клинке навек отмечен
Синий свет моих обид,
Красным золотом иссечен
Облик древних Эвменид.

Не страшится чар дракона
Тот властительный закал.
Там, где дремлет меч закона,
Судию сменит кинжал.

И когда горячей крови
Ширь полей вспоит волна,
Всколосись в зеленой нови,
Возрожденная страна!

Куда бежать… Нет больше сил,
И льется кровь волной пурпурной.
Я здесь один, среди могил,
Склонён над каменною урной.

Не слышно вражеских шагов.
Чуть внятен шум далекой схватки.
У покосившихся крестов
Мерцают красные лампадки.

Пылают раны, как в огне,
И смертной жаждой сводит губы.
Надгробный ангел к вышине
Возносит мраморные трубы.

И кровь моя в земную грудь
Проникла ядом лютой злобы,
И дрожью мести злая жуть
Смутила дремлющие гр о бы.

Всё шепчут, шепчут, чуть слышны,
И вот слились в призывный голос:
Восстань! Карай врагов страны,
Как острый серп срезает колос!

И в жажде пламенных чудес
Иду, исполнен новой силой.
Шуми за мной, зеленый лес,
Над обагренною могилой!

Гранаты огненный язык
Прорежет темень небосклона…
Вперед! Туда, где шум и крик,
Где плещут красные знамена!

Так! Ты избег земного тленья.
Живи в веках, великий Брут!
Как факел радостного мщенья,
Тебя народы воспоют.

Собой полмира тяготила
Тирана тяжкая пята,
Но ты восстал. И вот могила
Сомкнула дерзкому уста.

Сенат клонился боязливый,
Всесильный страх царил в сердцах.
Кинжал сверкнул вольнолюбивый.
Кто нынче — Цезарь, завтра — прах.

Твой труп — добыча вражья стана
Под шум изменчивой молвы.
Но не приспешникам тирана
Коснуться гордой головы.

И в этот миг, когда развеял
Твой хладный пепел ветр полей,
Твой гордый призрак в выси реял
В венце сверкающих лучей.

Так! Ты избег земного тленья,
Живи в веках, великий Брут!
Как факел огненного мщенья,
Тебя народы воспоют.

Плохо спится Маддалене
В пышно убранном дворце.
Взор бежит дремотной лени,
Зыбкий свет колеблет тени
На встревоженном лице.

Кто там стонет за стен а ми,
Безысходен и уныл?
Это — ветер над крестами,
Над несчетными рядами
Неоплаканных могил.

Что за мгла неотвратимо
Обвила над ложем сень?..
Вот клубится… Мимо! Мимо!
Это тянет черным дымом
Подожженных деревень.

Что прикован взгляд упорный
К этим сводам, вновь и вновь?
Тьмой завешен свод узорный.
Там туман густеет черный.
Боже! Каплет, каплет кровь.

Дрогнул звон… Ужель измена
В з а мок мой войдет сюда!
Гулких волн рыдает смена.
Маддалена! Маддалена!
Это — колокол суда!

И не спится Маддалене
В раззолоченном дворце.
Взор бежит дремотной лени,
Смутный свет колеблет тени
На испуганном лице.

Остров черный, остров дикий!
Здесь для взора нет услад.
Но удел его великий
Охранять заветный клад.

Над пустынною могилой
Я стою… А там, вдали,
Вижу, чайкой быстрокрылой
Пробегают корабли.

Шум прибоя, еле слышен,
Сторожит священный прах,
И торжественен и пышен,
Гаснет пурпур в небесах.

Бледный труп в гробу сосновом
Здесь зарыли палачи.
О, готовьтесь к битвам новым!
Куйте острые мечи!

Было много сил разбитых.
Пусть сильнее рок разит!
В этих камнях, в этих плитах
Пламень вольности сокрыт.

Этот пламень мы отроем
За волной придет волна,
И завеют над героем
Алым шелком знамена.