Сергей Кречетов: Алая книга

Есть остров на море далеком,
Покоем забвенья объят.
Там виден во сне одиноком
Могил беломраморных ряд.

Там люди и звери безмолвны,
Не стонет там ветер ночной.
Катя полумертвые волны,
Молчит и не бьется прибой.

И звонкими песнями птицы
Не будят зеленых полей,
И, молча, теней вереницы
Уходят в безмерность аллей.

И тот, кто на остров прибудет
И ступит на берег немой,
Себя навсегда позабудет
И внидет в последний покой.

И станет, без дум и без горя,
Влеком неизбежным концом,
У берега сонного моря
Сидеть с неподвижным лицом.

Есть остров на море далеком,
Покоем забвенья объят.
Там виден во сне одиноком
Могил беломраморных ряд.

Пьяной дремою степной
Веет в воздухе ночном.
Сонный тополь под луной
Весь струится серебром.

Погоди, мой милый друг!
Дышит влажная листва.
Обведен волшебный круг,
Мерно падают слова.

Мчусь я вихрем в вышине.
Не спасет твой тихий дом!
Свищет ветер в уши мне,
Рассекаемый плащом.

Вот достиг, влетел, прильнул.
Пляшет в сердце алый хмель.
Хрип молчанье всколыхнул,
Смята мирная постель.

Смерти дрожь в людских чертах
Я читать давно привык.
Кровь и пена на губах,
Синий высунут язык…

Вот застыл. В зрачках — испуг.
Будет там он навсегда.
Спи спокойно, милый друг!
Спи до страшного суда.

Ярко рдеют угли кровью,
Сумрак льется из окон,
К золотому изголовью
Меч заветный прислонен.

И над ложем наклоненный,
Сон могучего храня,
Тихо веет стяг червленый
В красных отблесках огня.

И герой в тревожной дреме
Разметался тяжело,
И нахмурилось в истоме
Богатырское чело.

Темный сон зловеще дышит,
Над победной головой,
Грезы черные колышет
Тканью сумрачно-живой.

Видит… Рьяно мчатся кони
С диким ржаньем вдоль полей,
Тяжкий меч звенит о брони,
Бранный клич гремит грозней…

Видит… Мертвая равнина…
Кто там спит, копьем сражен?..
Взор застывший исполина
Прямо в небо устремлен.

В чьем окне не гаснут свечи?..
Плачет бледная краса,
И на мраморные плечи
Пала черная коса.

Тихо рдеют угли кровью.
Рвется сумрак из окон.
К золотому изголовью
Меч заветный прислонен.

Немая тень легла на землю,
В тумане город потонул,
В дремоте тяжкой смутно внемлю
Далекой жизни чуждый гул.

Но только ночь на тверди синей
Свой звездный свиток развернет,
Ночной торжественной пустыней
Свершаю медленный полет.

Я вижу, взор склоняя долу,
Как по затихнувшим лугам
Навстречу горнему престолу
Клубится бледный фимиам.

И слиты в таинстве моленья
Дыханья неба и земли,
Как будто росы примиренья
На мир усталый снизошли.

Но в сонмах звезд, другим неведом,
Мне ясен горестный узор.
Полночный бархат ярким следом
Прорезал красный метеор…

Пусть в бриллиантовой порфире
Горит заоблачный чертог!
Но я один лишь знаю в мире,
Что умер Бог.

Грозны вопли непогоды,
Стонет бешеный прибой.
Я вхожу в святые своды
С омраченною душой.

Благ и кроток лик Мадонны
В мягком отсвете лампад.
Еле видимы, колонны,
Затененные, стоят.

Я печальный. Я усталый.
Чую, — тайна снизошла.
Нежно льется сумрак алый
В грань узорного стекла.

Я стою, скрестивши руки,
И с поникшей головой.
Отчего ж иные звуки
Снова властны надо мной?

И привычною мечтою
Я лечу в далекий храм,
Где недвижною волною
Стынет черный фимиам.

Ряд светильников багровых
Зыблет огненный язык,
И в дыму лампад лиловых
Еле виден темный Лик…

Там паду на хладный камень,
Весь дрожа, простертый ниц.
Знаю, вспыхнет бледный пламень
Из-под дрогнувших ресниц.

В миг падет покров туманный,
И воспрянет в блеске сфер
Красотою несказанной
Осиянный Люцифер.