Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – борец с нечистью

— Мы виновны, ваше величество, — чистосердечно произнесла графиня, пытаясь не смотреть в сторону королевы, но подземные жители так ненавистно взирали на двух узников, что Шерон не могла взглядом отыскать себе местечко, пока ее взор не уперся в пастора, что так спокойно и печально на нее возвел очи.

— Говори за себя, Шерон, — грубо оборвал ее Чарльз, — это ты, плутовка, виновата во всем содеянном, я не имею к этому не малейшего причастия, хватило мне твоих «блеющих животных», которые безвольно привели за собой отряд, ты подставила меня.

— Чарльз, но это была твоя идея…

— Молчи, я ничего подобного не говорил. Я не виновен, ваше величество, и прошу меня отпустить, а эту плутовку сжечь, как ей и положено.

— Сэр Чарльз Брэдли, вы не считаете себя виноватым? — удивленно спросил Бран Тар.

— Да, я никак не причастен к тем преступлениям и заговорам, которые претворяла в жизнь эта женщина, она решила и меня подставить, ведь я был под действием ее гипноза.

— Что?! — удивилась графиня. — Я никогда не воздействовала на вас, О великий канцлер! это вы все время пытались добиться повышения моими возможностями.

— Это все неправда, я опротестовываю ее слова, пусть говорит только за себя.

Бран Тар был удивлен, а вот Эдвард Уэнсли уже закипал, его натура не могла снести той лжи, которой сейчас поливал всех бывший канцлер, он вступил в диалог:

— Значит, вы никогда не предпринимали попытки нанести вред королеве и вас, якобы, подставила ваша компаньонка и единственная соучастница всех преступлений, как вы утверждаете? — белый колдун приблизился к помосту королевы.

— Нет, вы задержали меня ошибочно, и неверно поняли мои ответы, поскольку я был во власти чар этой прохвостки, — он утвердительно посмотрел на леди Шерон.

— И мы должны вас отпустить, неправда ли?

— Именно так.

— Ну, раз вы не причастны к нападению на королеву, тогда я обвиняю вас в государственной измене надземной столицы, ибо вы бросили своих подопечных в опасности и всячески избегали помогать нам в поимке Скарабея, что привело к печальному сокрушению призрачного министерства магии. Ваша кара — сожжение.

— Что!? Я не… я не изменник.

— Нет, вы предатель родины и должны понести заслуженное наказание прямо сейчас, — колдун подал знак, и дюжие патрульные королевы тут же подхватили бывшего канцлера, не отвязав его прежде от стула, потащили к центру площадки, где приготовлен был хворост. Они без всякого стеснения обложили сэра Чарльза сухими ветвями и каким-то тряпьем и облили керосином, тот возмущался, но его не слушали.

— А вы, леди Шерон? Будете ли вы отрицать свою причастность к нападению на королеву?

— Нет, я действительно причастна, потому что по приказу сэра Чарльза подготовила воинов, покорно исполняющих мои приказы, но очень сожалею об этом.

— Леди-адъютант, — заговорила королева, — вы были хорошей шпионкой, вот только примкнули не к тем людям и теперь оказались здесь по причине возмездия за все прегрешения, которые творили. Я рада, что вы сознались, но вы нарушили закон, чуть не ввергнув мир в войну, и поэтому я приговариваю вас к сожжению, увы.

Графиня печально взглянула на пастора, где-то в глубине души она надеялась на заключение в темнице, но не на страшную смерть в огне. Фрай опустил глаза, он тоже признавал ее виновной в содеянном, Шерон горько улыбнулась и попросила прежде убить ее, чтобы не мучиться, все промолчали.

— Это моя последняя просьба, застрелите меня, пожалуйста.

— Я не думаю, что ваши мучения будут длительными, — спокойно ответил Эдвард, — прощайте, леди Шерон.

В этот раз даму отвязали от стульчика, подвели к столбу и связали руки. Она стояла, подобно обвиненным грешницам инквизиции, и смотрела на пастора. Факельщики уже палили хворост вокруг приговоренных. Возле сэра Чарльза пламя вспыхнуло мгновенно и начало расползаться по сухим ветвям, канцлер запаниковал, с его лица слетела надменная маска превосходства, сейчас он напоминал пригвожденного к полу таракана, на которого вот-вот наступят, его глаза округлились от страха. Он начал орать, когда языки пламени уже подступались к нему, возле леди Шерон пламя разгоралось медленнее, будто оттягивало фатальную минуту расплаты, а она продолжала взирать на пастора. Фрай не мог на то смотреть, легче было бы, если б исполнили ее последнюю волю, бренному, мертвому телу легче снести очистительный огонь, нежели живому существу.

— Ваше величество, я прошу вас исполнить ее последнюю волю и убить прежде сожжения, — попросил он у королевы, но монархиня не обратила на него внимания, завороженная самой казнью, пастор был удивлен кровожадности этой прекрасной девы.