Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – борец с нечистью

Брат и сестра уже пришли в себя, минута слабости и откровенности прошла. Шерон поднялась на ноги и отошла на положенное расстояние, она умоляюще взглянула на пастора, но увидела его решительно-безразличное лицо и только присела на краешек кровати, безвольно наклонив голову. Эшли выдохнул, смахнул слезу, что перечила его суровому выражению. Он тоже посмотрел на Фрая, но не стал его умолять, ни о чем.

— Мы должны уходить, — сообщил пастор своему наперснику, — не думаю, что Бран Тар одобрит продолжительное свидание с узницей. Но я рад, что вы встретились.

— Мы тоже рады, — отозвался Ласко, когда его увозили, он в последний раз виделся с сестрой, а она уже отчаянно рыдала, в ожидании приговора.

Они покинули здание, прежде, чем Эшли решил попросить пастора об одной услуге:

— Вы сообщите мне, когда все уже случится, я хочу знать, как она погибла и где похоронили ее тело, пожалуйста.

— Я сообщу вам об этом, не сомневайтесь.

На выходе господ встретил один из колдунов, которые стерегли границы с ковеном. Он выглядел всколоченным и встревоженным. Торопливо поздоровавшись с пастором, удалился на совещание с Варлоком Таром. Эшли и Фрай проводили колдуна цепкими взглядами.

— Видимо что-то произошло, раз он так встревожен и тяжело дышит, — заметил Ласко.

— Это один из патрульных, которые отправились наблюдать за раганами, и он действительно встревожен, — отозвался пастор.

— Ведьмы? Разве их культ не притесняется министерством?

— Некому больше их притеснять, наших сил недостаточно, чтобы сдерживать колдуний, а эти еще и агрессивны и практикуют магию с помощью крови.

— Тогда плохи дела, были бы у меня силы, я бы обязательно отправился на их поимку, но я всего лишь безвольный калека.

— Не корите так себя, мистер Ласко, наши люди обороняют столицу и прилегающие деревеньки от нашествия этих волшебниц, не думаю, что ведьмы будут столь отчаянно сопротивляться.

— Я как-то раньше не задумывался, насколько министерство надобно для нашего мира, они были тем оплотом спокойствия, который не замечаешь, пока не потеряешь. И сейчас этот форт разрушен, всякие поганцы спокойно разгуливают улочками Лондона и других городов, — Ласко удивил Фрая, хотя думали они одинаково.

— На то есть мы, мистер Ласко, и мы не сидим без дела, стараясь выловить побольше нарушителей, поэтому я не могу пока вырваться в Дарквудс, увы.

— Я даже немного завидую вам, вы столько перенесли и давно должны были затаить на всех обиду, но теперь мужественно восстанавливаете порядок, хотя это далеко от ваших обычных занятий.

— Если в этом мире все спокойно, то каждый занимается своим поприщем, но если нас преследует общая беда — то только в наших руках остановить противника, и мне нравится заниматься поимкой нечисти, я уже не могу быть обычным священником, проповедующим по воскресеньям, а в обычные дни обедающий у своей паствы.

— Неправильный священник, но отличный экзорцист, — улыбнулся бывший шпион.

— Неправильный патрульный, но мужественный шпион, — улыбнулся ему пастор.

Они снова должны были возвращаться в больницу святого Иоанна, и Эшли поблагодарил Фрая за столь приятную для него прогулку, хотя немного омраченную последней встречей с сестрой. Мисс Ланкан снова намерена была принести ему грелку, но он уже не перечил сестре милосердия, смиренно приняв процедуру.

Королева Филадельфия, несколько отошедшая от неудачного покушения и удачной поимки преступников, рядилась у себя в покоях. Ей прислуживали аж десять фрейлин. Одна пудрила ее волосы перламутровой пудрой, чтобы светлые локоны казались жемчужными, другая украшала ее прическу всевозможными заколками, третья платье зашнуровывала, четвертая примочками под глазами промакивала, пятая готовила карминовую мазь. Остальные были на подхвате, то зеркальце подносили, то браслет подавали, то хвалили румяна королевы. Монархиня хотела выглядеть блистательно, чтобы подчиненные самоотверженно ею восхищались, и хотела во всем величии принять тяжкое решение — приговор для преступников. Хотя она уже вынесла вердикт — смерть через сожжение, чтобы их души очистились от всякой гнусности. Подземный мир не прощает предателей, и он не прощает похитителей монарха. Правда, Филадельфия предварительно посоветовалась с советниками, выяснила законы надземного мира у Ричарда Сэйгура и вполне полагала, что совершает правильный шаг. И это отвадит каждого нападать на нее и угрожать ей. Бран Тар уже сообщил монархине, что канцлер хотел ее захватить с целью выкупа кристаллами, но его околдованные войска бездумно выполняло приказы. Королева поначалу вспылила, и хотела было написать гневное письмо надземному магическому миру, но потом остыла и удовлетворилась поднятием цен на кристаллы. Ее злость не питалась отрадной почвой и королева была отходчива, но только не в деле со своими похитителями. Тут она оставалась непреклонна, ибо не забывала обид нанесенных ей.