Ксения Чайкова - Теневые игры

Девушка вскинула на «дерзающего» изумленные глаза и захохотала в голос:

— Ты что, белены объелся, Торин? Какой тебе вальс? Здесь же не светский раут! И с каких это пор ты стал обращаться ко мне на «вы»?

— Не вальс? А что же тогда тут танцуют? — в свою очередь удивился мужчина, привычно пропустив мимо ушей остальные подковырки.

— Ну скажем, верруту, — передернула плечами девушка. Судя по лицу Торина, такое слово он слышал впервые в своей жизни. Храна горько вздохнула и тут же, разобрав первые аккорды мелодии, которую начали наигрывать музыканты, порывисто вскочила: Смотри и учись!

Франту действительно осталась только роль пассивного наблюдателя: ничего подобного танцевать он не умел, и теперь бестолково таращил глаза на быстро образованные троицы — одна девушка и двое мужчин, с явным удовольствием прихлопывающие в такт, а потом легко и грациозно срывающиеся с места. Веррута была старинным народным танцем, любимым жителями Райдассы вот уже не первое столетие и требующим немалого умения и сил. Стремительный темп не давал ни секундной передышки, девушка резво перелетала от одного партнера к другому, да еще ухитрялась, не сбивая дыхания, мурлыкать песенку о том, как тяжело выбрать одного ухажера из двух, одинаково сильных, умелых и красивых. Певичка в расшитом блестками шелестящем платье, стоя на сцене, старательно выпевала те же слова, но они звучали отнюдь не так легко и насмешливо, как у танцующих девушек.

А Торин безнадежно смотрел на беспечно веселящуюся наемницу и вспоминал, как она, разряженная в шелка и атласы, вальсировала с благороднорожденными на приеме, и улыбалась им, и обмахивалась веером, и старательно прятала недобрых демонят, пляшущих в глубине мрачных темно-шоколадных глаз. Приходилось признаться: узкие штаны из потертой кожи и тонкий темно-синий свитер, а также стремительная народная пляска с быстрыми напевами и прихлопами в такт шли ей намного больше, чем роскошное кружевное платье цвета облитой сливками лаванды и неспешный чинный вальс под томные звуки оркестра. А сильные, гибкие наемники, продающие свои умения и жизнь за звонкую монету, годились в партнеры этой мрачной темноглазой девушке уж точно больше, чем слащавые, выхоленные до кончиков ногтей и насквозь фальшивые аристократы. Да, здесь — в третьесортном трактире, танцевать под пронзительные звуки расстроенных лютен и щемящие душу напевы менестрелей, в компании наемников, телохранителей и убийц, — Тени самое место. А вовсе не в трепещущем свечными огоньками зале, на обитой бархатом кушетке, с бокалом дорогого вина в руке и с легкой светской беседой на чуть подкрашенных алым устах.

Но попробовать обтесать ее все же определенно стоило. Торин, минут двадцать наблюдавший за отчаянным весельем людей, привыкших при первой же возможности хватать счастье огромными кусками и не знающих, доживут ли они до следующей порции положительных эмоций, весьма неразумно решил высказать наемнице свои благие намерения и попытался перехватить ее. Да куда гам! Не родился еще тот благороднорожденный, который смог бы остановить храну, если той этого не хочется. Тень казалась Торину приливной волной: она была быстра и стремительна, могла сбить с ног и даже потащить за собой, но удержать ее не было никакой возможности; сколько бы он ни разводил руки и не сжимал пальцы, в них оставался только воздух. А наемница ускользала, и улыбалась, и даже ухитрялась изредка подмигивать надувшемуся аристократу, и слегка помахивала рукой, словно приглашая его встать и разделить простонародное веселье. Это Торина-то, единственного наследника райдасской ветви графов Лорранских, лучшего среди благородных танцора и галантного шутника, способного развеселить любую девушку и развлечь любую матрону!

Обозлившись, Лорранский с небывалой для него сноровкой сделал выпад и поймал наемницу за запястье. Та лишь улыбнулась, чтобы через секунду одним неуловимо-изящным движением выскользнуть из захвата, а вот одному из партнеров Тени это отчего-то очень не понравилось.

Лорранский, как и каждый представитель всякой расы мира подлунного, знал, что с хранами лучше не связываться. Любой, даже раненый, обессилевший от боли и потери крови представитель этой гильдии способен в одиночку разметать команду из пяти, а то и десяти привыкших действовать вместе солдат. Но в жизни каждого человека случаются ситуации, когда здравому смыслу просто не под силу докричаться до своего хозяина. Вот подобный случай и произошел с Торином. Нашла, как говорится, коса на камень.