Ксения Акула - Игры с огнем. Магическое равновесие [СИ]

Ярко-розовый багрянец окрасил край неба на восходе. Запели птицы, застрекотали кузнечики, зажужжали пчелы, роса обозначилась прозрачными слезами на яркой сочной зелени. В поле выходили драконы, показываясь по одному то здесь, то там. С холма, на котором стоял замок, были хорошо видны все владения внизу. Хозяин еще спал, окно его комнаты выходило как раз на веранду, где она сидела. Плотно задернуты шторы, створки прикрыты, не впуская свежий воздух и не позволяя ему играть с легкими прозрачными занавесями.

Она не спала всю ночь, как всегда в последние несколько дней проведя это время в кресле-качалке, которое Дерек сделал специально для нее еще при рождении сына. Сначала задремала, но потом проснулась и долго не могла сомкнуть глаз. Вспоминалось все, что им с сыном пришлось пройти за последние восемнадцать лет: от рождения и до его совершеннолетия.

Появление на свет ребенка стало для нее спасением, вторым дыханием, смыслом жизни, а сам он — центром мироздания. Она дышала только благодаря его смеху, улыбалась тогда, когда улыбался он, но никогда не плакала, больше нет. А теперь ее сыну исполнилось восемнадцать лет, и Элана сообщила, что забирает его для обучения в академию. Сказала это таким тоном, как будто она обязана расстаться со своим ребенком, отпустить, наконец, на волю, как будто этот замок был для сына не домом, а тюрьмой.

«Ты слишком сильно его опекаешь, Маша. Скоро дракон превратиться в домашнюю зверушку и будет есть только из твоих рук» — вспоминала она слова Эланы.

Драконица вытянулась и округлилась в области груди и бедер. Кожа потемнела от жаркого южного климата, волосы такими же черными волнами, как и раньше, ниспадали теперь до самой талии, небрежно перевязанные лентой. Элана светилась изнутри, даря окружающим тепло своей улыбки. Она любила всех, кто встречался ей на жизненном пути, потому что была счастлива со своим мужем, и это состояние души передавалось ее внешности, манере говорить, поведению с окружающими ее драконами. Со всеми, но только не с Машей.

Когда-то они были подругами, когда-то очень давно эта девушка, будучи еще ребенком и по возрасту немного младшее нее самой, спасла ей жизнь, а теперь Маша испытывала к драконице такую жгучую зависть, что сама стыдилась своего чувства и с трудом терпела присутствие Эланы в замке. Только потому, что Дерек приглашал Драконицу, только потому, что он был здесь полновластным хозяином, только потому, что Элана брала с собой дочь.

Это нелицеприятное чувство зависти родилось еще тогда, много лет назад, когда Маша проснулась и поняла, что ее семейному счастью раз и навсегда пришел конец, что она осталась матерью-одиночкой и Драко больше не улыбнется ей с утра, не обнимет, не скажет, что будет заботиться о ней вечно. Тот гордый дракон, непримиримый, но вместе с тем такой нежный и заботливый, пал случайной жертвой от рук своих собратьев, и Маша поклялась, что наступит день и она отомстит им, каждому по отдельности.

Одиночество поглотило ее в свои сети и не отпускало все это время, горе подтачивало здоровье, ожесточало душу. Если раньше ее несправедливо именовали Белой Драконицей, Снежной Королевой, Ледяной принцессой, то теперь она вполне оправдывала это прозвище, ставшее ей вторым именем.

— Снова грустишь? — Подсел на стул неподалеку от нее Дерек.

— Я просто думаю.

— Ты уже неделю нормально не спала, скоро от головокружения и усталости начнешь с ног валиться. Так нельзя, Маша.

Дерек, пожалуй, был единственным драконом, с которым она не испытывала дискомфорта при общении. Он всегда был рядом, помогал с воспитанием сына, принимал все его болячки близко к сердцу и мог до самого утра носить его на руках и петь песни своего поднебесного клана. Она не была против его заботы. Подрастающему дракону был необходим отец, Дерек стал ему отцом, но не стал ей мужем. Маша просто знала, что он где-то здесь, в замке, поддержит, подскажет, но не посмотрит как-то иначе, чем как на друга, соратника, собрата. Она иногда хотела стать для него просто драконицей, а не матерью своего сына, но Дерек никак не реагировал на подобного рода призывы, и Маша смирилась. Видимо, в этой жизни ей не суждено обрести свое счастье с драконом.

— Ты видел Драко? — Она назвала сына в честь отца, и он заслуживал свое имя, за все восемнадцать лет ни разу не совершив поступка, который огорчил бы или расстроил мать. Он стал ее опорой, ее поддержкой, ее любимым драконом.