— Ну как, хорошо? — спросил человек в чёрном.
— Замечательно.
— Что ж, наслаждайся. Может статься, тебе ещё очень нескоро представится случай опять закурить.
Стрелок и бровью не повёл.
— Вот и славно, — продолжал человек в чёрном, — тогда начнём. Ты должен понять одну вещь: Башня была всегда, и всегда находились такие мальчишки, которые знали о ней и страстно желали её, больше чем власти, богатства и женщин… мальчишки, которые уходили на поиски тех дверей, что приведут к Башне…
И был разговор, разговор длиной в самую долгую ночь, и бог знает сколько ещё (и сколько из этого было правдой), но потом стрелок сумел вспомнить очень немногое из того разговора… и ему, с его на редкость практическим складом ума, многое показалось бессмысленным или же чем-то таким, чему не стоило придавать значения. Человек в чёрном снова сказал ему, что он должен добраться до моря — всего-то миль двадцать на запад по лёгкой дороге, — и там ему будет дарована сила призыва . Сила для извлечения.
— Я не совсем точно выразился, — сказал человек в чёрном и бросил окурок в догорающий костёр. — Никто тебе ничего не дарует, стрелок, потому что она, эта сила, уже есть в тебе. И я должен сказать тебе это, отчасти из-за того, что ты решился пожертвовать мальчиком, отчасти из-за того, что таков порядок, естественный ход вещей. Воде надлежит течь с горы вниз, а тебе надлежит знать. Как я понимаю, ты призовёшь себе троих… но на самом деле мне всё равно. Я ничего не хочу знать.
— Троих, — пробормотал стрелок, вспомнив предсказание оракула.
— Вот тогда и начнётся веселье. Жалко только, меня там не будет. Прощай, стрелок. Я своё дело сделал. Цепь по-прежнему у тебя в руках. Смотри только, как бы она не обмоталась вокруг твоей собственной шеи.
Как будто какая-то внешняя сила подтолкнула Роланда, и он спросил:
— Это ещё не всё, правда?
— Да. — Человек в чёрном улыбнулся стрелку своими бездонными глазами и протянул к нему руку. — Да будет свет.
И стал свет. И на этот раз свет был хорош.
Роланд проснулся у остывшего кострища и обнаружил, что постарел на десять лет. Его чёрные волосы поредели на висках и подёрнулись сединой, цвета осенней паутины. Морщины на лице стали глубже, кожа — грубее.
Остатки дров, которые он собирал для костра, сделались твёрже камня, человек в чёрном превратился в ухмыляющийся скелет в истлевающем тёмном плаще: ещё одна кучка костей в этом месте смерти, ещё один череп на этой голгофе.
Это действительно ты? — подумал стрелок. — Что-то я сомневаюсь, Уолтер о'Мрак… что-то я сомневаюсь, Мартен.
Он встал на ноги и огляделся. А потом вдруг наклонился и протянул руку к останкам своего собеседника, с которым они проговорили всю вчерашнюю долгую ночь (если это действительно были останки Уолтера) — ночь, растянувшуюся на десять лет.
Он отломал нижнюю челюсть от ухмыляющегося черепа и небрежно засунул её в левый передний карман своих джинсов. Вполне подходящая замена для той, что осталась в горах.
— И что из того, что ты мне говорил, было правдой? — спросил он. Он был уверен, что очень немногое. Но ложь была хороша. Прежде всего потому, что она очень умело мешалась с правдой.
Башня. Где-то там, впереди, она ждёт его — средоточие Времени, средоточие Размера.
Он снова отправился в путь. На запад. Повернувшись спиной к восходу, лицом к океану. Осознавая, что целый этап его жизни прошёл, завершился.
— Я любил тебя, Джейк, — сказал он вслух.
Его онемелое тело постепенно приобрело обычную подвижность, он зашагал быстрее и уже вечером вышел на край земли. Он уселся на пустынном берегу, что простирался и влево, и вправо, теряясь в бесконечности. Волны бились о берег, накатывая непрестанно. Заходящее солнце окрасило воду фальшивым золотом.
Стрелок сидел, обратив лицо к меркнущему свету дня. Он замечтался, глядя на небо, где уже зажигались звёзды; его решимость не ослабла, сердце не дрогнуло. Ветер трепал его волосы, теперь поредевшие и поседевшие на висках; револьверы его отца с рукоятями из сандала лежали, спокойные и беспощадные, у него на бёдрах. Он был одинок, но не считал одиночество чем-то плохим или постыдным. Тьма опустилась на мир, и мир сдвинулся в места. Стрелок ждал, когда придёт время для извлечения, и предавался своим долгим грёзам о Тёмной Башне, к которой он подойдёт однажды — в сумерках, трубя в рог, чтобы сразиться в последней немыслимой битве.
Читать дальше