Стивен Кинг - Стрелок

Корт чуть было не увернулся. Сокол закрывал ему почти весь обзор, но тяжёлая палка опять поднялась затупленным концом вперёд, и Корт хладнокровно прибег к единственному из оставшихся у него в арсенале приёмов, который мог бы переломить ситуацию в его пользу: он трижды ударил себя по лицу, безжалостно напрягая мускулы.

Давид упал, искалеченный. Одно крыло бешено билось о землю. Его холодные, немигающие глаза хищника впились яростным взором в окровавленное лицо Корта, где незрячий глаз слепо и страшно таращился из глазницы.

Мальчик со всей силы пнул Корта ногой в висок. По идее на этом всё должно было закончиться: но — нет. На мгновение лицо Корта как-то обмякло, а потом он рванулся и схватил мальчика за ногу.

Мальчик дёрнулся, оступился и упал, растянувшись в траве. Откуда-то издалека до него донёсся испуганный крик Джейми.

Корт уже поднялся, готовый упасть на Роланда и положить конец поединку. Мальчик утратил своё преимущество, и они оба об этом знали. Секунду они смотрели в глаза друг другу: ученик, распростёртый на земле, и учитель, стоящий над ним. Теперь вся левая сторона лица Корта превратилась в сплошное кровавое месиво; его незрячий глаз совсем заплыл, осталась лишь тоненькая полоска белка. Сегодня Корт уже точно не пойдёт по борделям.

Что-то впилось в руку мальчика. Сокол. Давид, слепо рвущий когтями всё, до чего мог дотянуться. Оба крыла перебиты. Невероятно, что он вообще ещё жив.

Мальчик схватил сокола, как камень, не обращая внимания на острый клюв, сдирающий кожу с его запястья. И когда Корт кинулся на него, он подбросил сокола вверх.

— Возьми его! Давид! Убей!

А потом Корт упал на него, закрывая собой солнце.

Сокол расплющился между ними. Мальчик почувствовал, как по его лицу шарит мозолистый палец, нащупывая глазницу. Он резко повернул голову, одновременно приподнимая бедро, чтобы закрыться от колена Корта, нацеленного ему в пах, и трижды рубанул ребром ладони по шее учителя. С тем же успехом он мог бы бить и по камню.

А потом Корт вдруг издал сдавленный стон. Его тело дёрнулось. Словно сквозь пелену мальчик увидел, как Корт шарит рукой по земле, пытаясь дотянуться до выпавшей палки. Рванувшись из последних сил, Роланд отбил её ногой в сторону, за пределы досягаемости. Давид вцепился когтями в правое ухо Корта, а другой лапой безжалостно рвал ему щёку, превращая её в окровавленные лохмотья. Тёплая кровь с запахом меди брызнула мальчику на лицо.

Корт ударил сокола кулаком и сломал ему спину. Ещё раз — и шея Давида изогнулась под неестественно острым углом. Но когти ещё сжимались. Уха больше не существовало; теперь на его месте зияла окровавленная дыра. Третий удар отбросил сокола прочь.

Собрав последние силы, мальчик рубанул Корта по переносице ребром ладони, перебив тонкий хрящ. Снова брызнула кровь.

Корт выбросил руку вперёд, пытаясь вслепую схватить мальчика сзади, чтобы сдёрнуть с него штаны и спутать ноги. Роланд упал, откатился в сторону, нащупал палку, которую выронил Корт, и поднялся на колени.

Корт тоже встал на колени и усмехнулся сквозь маску запёкшейся крови. Они смотрели в глаза друг другу — и их опять разделяла черта, только теперь их позиции поменялись, и Корт был на той стороне, откуда пришёл Роланд. Единственный зрячий глаз Корта бешено вращался в глазнице. Нос был расплющен и свёрнут в сторону, щёки превратились в сплошные лохмотья изодранной кожи.

Мальчик держал палку, как игрок держит клюшку, готовясь ударить по шару.

Корт сделал два ложных выпада, а потом бросился на него.

Но мальчик был начеку. Тем более что это была убогая уловка — и они оба об этом знали. Палка из твёрдого дерева описала в воздухе плоскую дугу и с глухим стуком ударилась о череп Корта. Корт повалился на бок, таращась на мальчика вдруг помутневшим, невидящим глазом. Изо рта у него потекла тонкая струйка слюны.

— Сдавайся или умри, — сказал мальчик. У него было странное ощущение, что его рот забит влажной ватой.

И Корт улыбнулся. Он был почти без сознания. Потом он неделю не встанет с постели — и всё это время он пролежит, укрытый чёрным покровом глубокой комы, — но он пока ещё держался, напрягая все силы своей безжалостной и безупречной жизни. Он увидел в глазах у парнишки желание услышать ответ, и хотя их с Роландом теперь разделила завеса крови, старый учитель не мог не заметить, каким отчаянным было это желание.

— Я сдаюсь, стрелок. Я сдаюсь улыбаясь. Сегодня ты помнил лицо своего отца и всех своих доблестных предков. Ты славно сражался и победил.