Игра отражений (СИ)

— Да, Бекки. И никого, кроме дяди, я не принимаю.

Доминико блаженно грелся у камина, закутавшись в пахнущую лавандой и миндалем рубашку и предложенный служанкой тонкий шерстяной плед, согревая руки бокалом горячего рома с лимоном.

— Да, лорд, — Бекки ушла на кухню, нужно было накормить обоих лордов как следует.

— Я приготовил мясной пирог, — Уолтер, нервный и тощий, как всегда, заломил руки. — Боже, как сложно кормить лорда, который и сам не знает, что он ест и что из еды любит. И нет, я не имею в виду миндальные пирожные.

— Успокойся, Уолтер, сегодня он съест все, — Бекки улыбнулась, — если это понравится его гостю.

— А что любит из еды его гость? Я имею в виду, из настоящей еды?

— Он сагранзец, так что думай сам. Там, вроде бы, не принято готовить слишком жирную пищу. Ты видел его? Красивый мужчина, правда?

— Если у него хороший аппетит, который заставит лорда хоть что-то съесть, обещаю его боготворить и считать самым прекрасным мужчиной мира. Боже, у него ведь есть повар? Я должен посоветоваться с ним, что приготовить. Я отчаялся, Ребекка, лорд не ест ничего, кроме овсянки и пирожных!

Ребекка рассмеялась:

— Уолтер, ты слишком нервничаешь. Да, наверное, у лорда Даркмайра есть повар, и ты помчишься к нему выведывать кулинарные тайны? А если лорд Доминико повлияет на нашего хозяина, его будут боготворить все слуги.

— К чему мне его тайны? Я хочу узнать, съел ли лорд хоть что-то из того, что сангранзец приготовил.

— Так иди и спроси, — фыркнула девушка. — Но поторопись.

Уолтер отчаялся накормить лорда хоть чем-то настолько, что в поместье Даркмайр помчался быстрее ветра. Анхелю пришлось поработать переводчиком, и он чуть не проклял обоих поваров, не понимая большей части их слов. Но эти два гения кулинарии все же нашли общий язык, по большей части состоявший из выразительных жестов и не менее выразительных ругательств на двух языках.

Бекки же пока подала лордам чай и мясной пирог, и удалилась, оставляя их наедине. Доминико с сомнением попробовал непривычное блюдо. Оно было, на его взгляд, слишком тяжелым, но с утра он тоже отказался от еды, выпив лишь кофе, так что привередничать не стал.

— Кристиан, вы ничего не едите? Так нельзя, вы и так слишком бледны, — мягко попенял он жениху.

— Это я от переживаний, — Кристиан все-таки соизволил отведать кусок пирога, тонкий настолько, что через него можно было напросвет посмотреть.

— Переживания уже окончились, — Доминико тряхнул просохшими кудрями, завившимися и перепутавшимися еще больше, — немедленно перестаньте изображать привидение и поешьте как следует. Хотя, я знаю, это вы готовитесь к скачкам, думая, что, чем легче будете, тем быстрее будет скакать Альба?

— Нет, что вы. Ему все равно, сыт я или голоден, он достаточно мощное животное, — Кристиан съел еще кусок.

— Он прекрасен, — согласился Доминико, — но Атлас быстрее, — и лукаво сощурился.

— А вот с этим я поспорю, — заявил Кристиан. — И докажу, что Альба — непревзойденный скакун.

— Непременно поспорите, — согласно наклонил голову сагранзец и своевольно отправил на тарелку лорда Сент-Клер еще кусок пирога. — Ставки в нашем споре?

— Предлагайте… — Кристиан пирог сжевал, словно не заметив.

— М-м-м… Желание? — в серых глазах юноши плясали настоящие черти.

— Хорошо, давайте на желание, — взгляд Кристиана искрился. — Пейте грог, Доминико, пока он не остыл.

— Он крепче, чем вино. Не боитесь, что буйный нрав мой вырвется из-под контроля?

— Я сумею его усмирить, — смеясь, пообещал Кристиан.

— Вашим рукам, драгоценный дон Кристиан, и лев покорится и станет кротким ягненком. Хотя я еще не лев, так, львенок.

— Симпатичный львенок, нужно признать, — Кристиан неприкрыто им любовался.

— Р-р-р! — Доминико, дурачась, взлохматил свою гриву, наперекор всем и всяческим правилам — длинную, едва ли не до лопаток, и оскалил белоснежные зубы. — Я могучий хозяин саванн! Берегитесь, я иду!

Кристиан засмеялся:

— Только не загрызи меня!

— Ну вот, ты смеешься, значит, я вовсе не страшен, — Доминико снова соскользнул с кресла на ковер, оказываясь у ног своего визави, мимолетно потерся щекой, пока еще гладкой, о его руку.

Кристиан погладил его по щеке уже целенаправленно, улыбнулся:

— Ну, ты же еще маленький лев. Нестрашный.

Вместо ответа Доминико, внутренне обмирая от собственной наглости, поцеловал его в ладонь, пахнущую все тем же теплым миндальным ароматом.

— И очень ласковый. Мой львенок. Любимый.