Игра отражений (СИ)

— Скоро отойдут воды, и лучше, чтобы это произошло уже в воде.

Кристина со всей доступной скоростью направилась к морским волнам. На террасе ее раздели, оставив только свободную тонкую сорочку, совершенно неприлично короткую, Доминико остался в одних штанах, и снес жену в море на руках. Там их уже ждали русалки, немедленно окружившие роженицу. Море было спокойным, как зеркало, в их бухте.

— Привет, — улыбнулась им Кристина. — Ну вот, скоро будут дети.

— Мы уже чувствуем их, — кивнула Ианталь. — Скоро взойдет звезда. Расслабься и ляг на руки брату.

Кристина откинулась на руки мужу, улыбнулась ему. Он тоже старался улыбаться, хотя по его виду было понятно, что родовые боли — это не те ощущения, которые готов пережить мужчина без некоторого стресса и шока.

— Зато потом расскажешь детям, что ты прочувствовал весь процесс родов.

— О-о-о, боюсь, я не смогу найти сло-о-ов, — простонал юноша.

— Милый, просто потерпи, постарайся дышать глубже. Черт, кто из нас рожает?

— Кажется, оба, — коротко рассмеялся Нико и прикусил губу.

Кристина чувствовала только напряжение мышц, которое старалась контролировать так, как ее учили доктор и донна Изабелла, размеренно дыша.

— Роди мне симпатичного львенка, а лучше дву-у-у-ух-х-х-х.

— Ну вот и началось, — констатировала Ианталь, учуявшая вкус околоплодных вод.

И время понеслось просто с дикой скоростью, как необъезженная лошадь. Дальнейшее слилось для Кристины в сплошную яркую спираль, завершившуюся чувством освобождения, когда сначала сын, а потом и дочь легко выскользнули из нее, а потом вышел и послед. Ианталь перекусила пуповины, но перевязывал их уже доктор Алехандро, он же приподнял сердито барахтающихся младенцев над водой. И берег огласил сдвоенный крик, больше похожий на кошачье мяуканье.

— Ура… Мы родили, Нико. Слышишь?

Юноша только слабо улыбнулся, ошалело поводя головой. Ему показалось, что роды сродни болезненному оргазму после долгого воздержания.

— Все? Тебе лучше? Слышишь, они пищат.

— Голосистые, — выдохнул он.

После их вытаскивали из воды слуги — сил ни у Кристины, ни у Доминико не осталось. И на руках унесли в дом, где детей немедленно уложили на грудь матери, а их счастливого отца устроили в кресле.

— И что мне делать? — Кристина растерялась. — А они меня сосут, как котята кошку.

— Вот и кормите, — посоветовал дон Алехандро. — Потом их унесут в детскую, и у вас будет часа три-четыре на отдых. И снова кормление.

— Мне нужно кормить их каждые четыре часа?

— И будет просто счастьем, если они будут хотеть есть одновременно, — кивнул врач. — Иначе времени на отдых просто не останется.

— Ничего, надеюсь, я справлюсь.

Уверенности в голосе Кристины не было ни капли.

— Мы справимся, — поправил ее Доминико. — Правда, мы со всем справимся.

Что такое материнский инстинкт, Кристина поняла через две недели, когда, гуляя с малышами в саду, задремала в тени в уютном шезлонге, используя каждую секунду, которую давали ей дети, на отдых. А проснувшись, обнаружила у колыбели с детьми незнакомого малефис, любопытно заглядывающего под кружевной полог. В его движении не таилось даже намека на угрозу, скорее всего, он просто учуял королевскую кровь и пришел посмотреть на ее носительницу. Но… Детей воплями будить было нельзя, поэтому Кристина располосовала ему лицо и руки ногтями молча, все целясь добраться до глаз. Малефис, в первое мгновение просто стоявший столбом и даже не сделавший движения, чтобы закрыться, так же молча упал на колени и прикрыл голову руками. Видимо, тоже понимал, что за лишний шум его не просто удушат, а вырвут глотку голыми руками. Кристина устала быстро, брезгливо отряхнула руки и жестом приказала убираться. Мале уполз по-ящеричьи, опасаясь даже на четвереньки подняться. На следующее утро на подоконнике их с Нико спальни появилось «извинение»: длинная, изящнейшего плетения, цепочка, украшенная сине-зелеными опалами. Доминико, услышав эту историю от возмущенной Крис, с трудом сдерживал смех, чтобы не обидеть ее, утешал и успокаивал, как мог.

— Вот так и ложись подремать на пару минут…

— Он не причинил бы вреда ни тебе, ни детям. Мало того, теперь он, скорее всего, станет охранять вас от любой опасности, а шрамами от твоих коготков, о моя львица, на лице будет гордиться, словно боевыми ранами.

— Почему? — удивилась Кристина.

— Потому что его «отметила» сама мать королевы, — усмехаясь, пояснил Доминико. — Малефис во многом имеют странный, первобытный уклад. Ты приняла его кровь, а это честь для малефис.