Эд Гринвуд - Эльминстер в Миф Дранноре

Коронель вытянул руки и смотрел на них до тех пор, пока с них не исчезла потемневшая влага, пока ее не сменило светло-голубое свечение возрождающихся чар, несущихся по его коже, подобно пожару. И вдруг его накрыла темнота. Коронель поднял взгляд и обнаружил, что смотрит прямо в разверстую, зловонную, роняющую капли крови пасть дракона.

Это было самое смертоносное заклинание старейших домов королевства, магия мщения. Она забирала жизнь и того, кто ее пробудил. Некоторые называли это заклинание «Смерть чистокровным!». Дракон башней возвышался над ним в ночи, темный, влажный и ужасный, такой же тихий, как ветерок, и такой же смертельный, как дождь из колдовского зелья. Любая живая плоть должна распадаться перед ним, трепеща, увядая, превращаясь в серую гниль мешанины из костей и сухожилий.

Правитель Кормантора стоял, окруженный всей своей пробужденной магией, и ждал нападения дракона.

Внезапно его ошеломил грохот, зашелестели листья на деревьях, по взволнованной глади воды побежали сотни барашков, покатились камни, опаляя и превращая в золу мох там, где они касались его. Высокий, невидимый в воздухе купол, воздвигнутый коронелем над собственной головой с помощью защитного заклинания, мешал нападению. Дракон извивался и ревел, нарезая жадные, но бесплодные круги вокруг правителя эльфов.

Элтаргрим неподвижно стоял под охраняющим его куполом и наблюдал за тем, как дракон постепенно уходит в небытие. Вот еще раз чудовище угрожающе подняло голову, но это была уже только рваная тень его исчезающей плоти. Мрачный правитель стоял как вкопанный, и тогда дракон стал слабеть, уменьшаться, наконец, упал, чтобы стать дымом в светло-голубом пламени коронеля.

Когда все было кончено, старый эльф пригладил дрожащей рукой белые волосы и опять опустился на колени перед распростертым телом любимой:

- Линтра, - печально позвал он и наклонился, чтобы коснуться ее губ, на которых все еще пузырилась кровь. - О, Линтра.

Он коснулся магией ее раны на горле, и кровь на ней превратилась в облако дыма. Когда дыма стало еще больше, слезы закапали всерьез.

Он боролся с ними, как мог, потому что опять зазвенели стеклянные колокольчики - это ветер, несмотря на все защитные заклинания, доносил сюда взрывы смеха и громкую музыку с пирушки Эрладдена. Он боролся, потому что был правителем Кормантора, и в его обязанности входило сказать кое-что еще, прежде чем кровь совсем перестанет течь, а сама Линтра совсем остынет.

Элтаргрим откинул назад голову, чтобы еще раз увидеть луну, чтобы загнать рыдания вглубь, и, справившись с этим, сказал прямо в блестящий глаз Линтры, который все еще смотрел на него:

- Мы будем чтить память о тебе.

А потом он долго укачивал ее тело, и если даже печаль полностью овладела им, то все равно на острове больше никого не было, чтобы это услышать.

Человек

Дикие следы и скипетры

О путешествии Эльминстера из родного Аталантара через глухие леса в легендарное королевство эльфов Кормантор никаких записей нет. Остается только предполагать, что оно прошло без особых приключений.

Антарн Мудрый

из великой истории могущества архимагов Фэйруна,

изданной приблизительно в Год Посоха

Молодой человек был настолько занят размышлениями над последними словами богини, которые та ему сказала, что стрела, вылетевшая из-за деревьев, оказалась для него полным сюрпризом.

Она просвистела у самого его носа, оставив след на листве, и Эльминстер удивленно захлопал глазами. Когда он снова взглянул на дорогу перед собой, по ней бежали люди в потертых и грязных кожаных доспехах, с кинжалами и мечами, явно намереваясь прикончить одинокого путника. Их было человек шесть, может быть, больше, и ни один из них не выглядел дружелюбно.

- Слезай, а то умрешь! - заявил один из них почти вежливо. Эл метнул быстрый взгляд вправо, влево, увидел, что никто не подкрадывается к нему сзади, и тихо произнес несколько коротких слов.

Миг спустя он щелкнул пальцами, и тех троих, что стояли прямо перед ним, отбросило очень далеко, будто их сильно ударили… просто воздухом. А их клинки, вращаясь, взлетели вверх. Напуганных, словно подхваченных вихрем людей тащило через заросли ежевики, и, если им случалось за что-нибудь зацепиться, они поминали всех чистых и нечистых.

- Полагаю, вы хотели сказать «Добро пожаловать!», - сказал Эльминстер человеку, который с ним заговорил, и добавил скупую улыбку к своему замечанию, полному чувства собственного достоинства.