Елена Тебнёва - Тяжело в учении

Не тратя более времени на раздумья, Лион перекатился под ноги потерявшему бдительность Ргеону. Предатель покачнулся и начал заваливаться на спину. Силовые нити ослабли, и Страж, почувствовав свободу, выдернул кинжал и бросил его на землю, успев увидеть, как от треснувшего навершия потянулась едва заметная серебристая дымка. Довольно выдохнул — душа брата свободна. А потом крепко вцепился в плечи кинувшемуся к нему некроманту.

Никогда ранее он не применял свой дар в полную силу. Да и не к кому было… Ощутив чужое воздействие, предатель выставил щиты, но они очень быстро рассыпались, не выдержав мощи, которой щедро наградил своих защитников Ривалэйн. Ментальная защита не выдержала первой…

— Не я судил тебя, — почувствовав ледяной ветерок, с трудом, сквозь зубы, сказал Лион — и резко отступил на шаг.

Ргеон пошатнулся, но устоял. Его брови изумленно изогнулись, а губы искривила жесткая усмешка, почти мгновенно сменившаяся гримасой ужаса, когда по его коже поползли черные ледяные змейки.

— Не мне и казнить, — тихо закончил Страж, со смешанным чувством глядя на работу ищеек — бесформенную кучу черного льда, бывшую когда-то человеком.

Разгоряченную кожу обдало зимним холодом; Лион выпрямился, поймал равнодушный взгляд словно из воздуха соткавшегося мужчины и только тут понял, что остался без защитного амулета, чей зачарованный шнурок легко перерезал кинжал Ргеона.

Все силы, душевные, физические и магические, забрал себе лес. Воплощенные страхи, которыми неизбежно обрастает любая душа в течение жизни, обиды и разочарования, ловушки, маскирующиеся под самые заветные желания, до которых, казалось бы, лишь рукой подать… Ага, чтобы наверняка без этой руки остаться. Я плашмя лежала на траве и пыталась отдышаться и успокоить разошедшееся сердце, которому было тесно в груди. Если после такого я смогу спать по ночам — это будет чудом. Хотя еще большее чудо состоит в том, что я выбралась из бесова леса живой и почти невредимой… Провела ладонью по правой ноге и поморщилась, разглядев на коже алые дорожки крови. Какая-то тварь меня все-таки достала. Неудивительно — их там было столько… ползающих, летающих, бегающих… выпрыгивающих из земли. Я оперлась на дрожащие руки и с трудом села. Помотала головой, пытаясь отогнать ненужные мысли. Я жива. И, похоже, пришла первой. Ргеон должен выполнить свое обещание! Только как теперь вернуться? Неужели тем же путем?!

— Виорика, — негромко раздалось надо мной.

Я медленно подняла голову — и столкнулась взглядом с Фьерном. Он стоял в двух шагах от меня, освещенный ярким лунным светом, свежий и бодрый, словно и не бежал по зачарованному лесу, пытаясь обогнать смерть. Взгляд ученика Ргеона был серьезен и решителен, и только искусанные в кровь губы нервно вздрагивали, выдавая волнение.

— Фьерн, — хрипло проговорила я, с трудом поднимаясь на словно ватные ноги.

— Мне жаль, — бесцветным голосом сказал он. — Я не знал, что все так обернется. Ты мне нравишься, Виорика. Очень. Но ради своего учителя я готов на все.

Фьерн резко разжал кулаки, и из фаланг пальцев выметнулось десять лезвий-когтей.

— Ну хоть в чем-то мы с тобой похожи, — криво улыбнулась я, не двигаясь с места. Я тоже готова на все. Ради Лиона. Ну что же… потанцуем?!

Танец боевого мага и некроманта… Увлекательное, притягательное, завораживающее… смертельное зрелище. Удивительно прекрасное — как шаг над пропастью в безумной надежде приручить воздух…

Да, ты старше, опытнее, сильнее меня. Опасно… Да! Думаешь, испугаюсь? Надеешься, отступлюсь? Зря. Я умею возвращать долги. Я еще не забыла, что сделал для меня тот, кто лежит сейчас у реки, тот, чья жизнь находится в цепких руках твоего учителя… но зависит — от меня. Только от меня! У меня не менее цепкие руки. Свое — не отдам! Никому. Ни тебе, ни твоему наставнику, ни самой смерти. Слышишь?!

В твоих жилах поет огонь. Меня же слышат кости земли. Тебе покорны воздушные потоки. Но духи, что витают в них, — на моей стороне! И еще… Твоя цель не стоит того, чтобы ради нее умереть. Моя — стоит… И я готова оплатить ее.

Мне не нужны когти. Мне достаточно лишь коснуться его. Всего одно прикосновение — и сердце врага, послушное моей воле, навеки замрет.

Это ведь так просто. Подпустить его поближе. Уклониться от прямого удара, поднырнуть под лезвиями, развернуться, выбросив вперед руку с раскрытой ладонью…

И — замереть. В полудвижении, на полувдохе, полумысли, получувстве… Это так редко можно ощутить — миг, когда твое сердце бьется в такт с пульсом мира… когда твое дыхание созвучно с дыханием ветра… когда всей кожей чувствуешь, как хороша на самом деле жизнь… И зачастую это понимание, это полнейшее единение с миром происходит, когда ты видишь свое отражение в глазах смерти.