Павел Комарницкий - Исполнитель

Пани Эльжбета уже спала, дышала ровно и тихо, как ребёнок. Её веки чуть трепетали во сне, лицо разгладилось, и она выглядела удивительно красивой и какой-то невинной. Возможно, сейчас её ещё можно спасти, если как следует сделать спринцевание…

Когда рассвет забрезжил за окном, Первей встал и собрался выйти, не попрощавшись. Он уже открыл дверь…

– Спасибо тебе…

Колдунья смотрела на него, кутаясь в свой платок, наброшенный на голое тело.

– За что?

– Ты не убил меня.

Первей улыбнулся горько. Как мерзко, как гадко на душе…

– Я убил тебя. У тебя, правда, есть выбор - ты можешь испробовать на себе те зелья, которыми спровадила на тот свет этих женщин, или, к примеру, утопиться, как та девушка. Ты вольна выбрать свою смерть, у тебя есть немало времени. Но ты можешь и просто ничего не делать. Ты знаешь, что такое внематочная беременность?

Глаза колдуньи остекленели от ужаса, но это только на несколько вздохов, а затем в них протаяла ненависть.

– Будь ты проклят…

Рыцарь молча вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Разумеется. Он проклят, давно и надолго.

А может быть, навсегда?

…

– Я вижу, пан рыцарь провёл неплохую ночь. Должно быть, пани Эльжбета и вправду не так ужасна? - хозяин корчмы улыбался озорно-добродушно. - Только гроши пана рыцаря я не верну, не обессудьте. Комната простояла в ожидании всю ночь, хотя в корчме полно постояльцев.

– Пустяки - Первей улыбнулся - И вы правы: пани Эльжбета вовсе не так ужасна. Только теперь это уже не имеет никакого значения.

… Конь шёл ровным, скользящим шагом, буквально баюкая седока. Более того, Первею порой казалось, что Гнедко сам знает, куда везти своего хозяина. Золото, а не конь. Первей усмехнулся, вспоминая. Подумать только, такой конь - и достался ему за бесценок. Практически даром. А всё Голос…

…

–…Убью проклятую тварь! У-у, поганая кляча!

Пьяный водовоз нещадно бил коня, запряжённого в ослизлую бочку, каким-то суковатым дрючком, от которого на теле коня оставались кровавые следы. Конь, похожий на скелет, уже даже не пытался лягаться - силы кончились. Первей увидел его глаза и содрогнулся - так велико было в них желание, чтобы наконец всё кончилось. Жажда смерти.

Первей разглядывал мужичка с брезгливым любопытством. Подумать только, и на это вот насекомое - отдельный Приговор… Ладно.

– Почтенный, сколько стоит ваш конь? - услышал он свой голос как бы со стороны.

Водовоз опустил свой дрючок, отдыхиваясь.

– Так это… пан, не знаю как вас… добрый коник-то, самому надоть…

– Я спросил - сколько?

Зеваки затаили дыхание. Вот интересно - как такие тупые, бессмысленные люди, всю свою сознательную жизнь ошивающиеся возле кабака, чуют интересные события? Печёнкой, или задницей, или чем ещё? Мозгами - так это вряд ли, какие у этих мозги, со всех разом на одну порцию с горошком не наберётся…

Возница оперся на дрючок, наморщил лоб, изображая усилие мысли.

– Так что, два злотых, и забирайте.

Зеваки загомонили. Два золотых за такую заморенную клячу - неслыханно!

– А ты не подавишься? - насмешливо поинтересовался Первей.

Возница хитро прищурился.

– Так ить я не настаиваю. Самому надобен конь-то, не хотите, как хотите. Два злотых будет самая правильная цена.

Первей достал деньги. Глаза водовоза расширились, ловя маслянистый блеск золота.

– Держи.

Кадык ходил ходуном, но пьяница смог взять себя в руки.

– Я передумал, добрый пан. Четыре. Четыре злотых, и забирайте прямо тут.

В толпе возник ропот, послышались возгласы возмущения. Первей не повёл ухом, достал ещё два золотых.

– Теперь ты точно подавишься.

Он кинул монеты водовозу, и мужичонка, не поймав их на лету, принялся алчно выхватывать их из дорожной пыли. Первей между тем молча выпряг гнедого коня из водовозной бочки, взглянул в лиловый глаз коня, успокаивающе, легонько похлопал по телу - атласная кожа со следами недавних побоев отозвалась крупной дрожью. И вдруг конь, словно почуяв избавление от ежечасной муки, мягко ткнулся губами в руку Первея и тихонько, благодарно заржал.

– Э-эй, пан, не знаю, как вас… Так дело не делается. Десять. Десять злотых стоит коник-то…

Первей чуть взглянул, искоса.

– Ну зачем тебе десять злотых, дурак? Ты и один-то пропить не сумеешь.

– Я? Не сумею?! Пропить?!! - похоже, Первей ущемил самое дорогое в душе пьянчуги.

– Пошёл вон, быдло!!! - рявкнул на него рыцарь, не желая более сдерживаться.

Мужичок, похоже, смекнул, что далее лезть на рожон не стоит. В конце концов, четыре золотых - деньги весьма немалые. Махнув рукой, бывший водовоз устремился в корчму. За ним тут же гурьбой потянулись любители халявной выпивки.